Старый дед, больной и грешный,
Спал с котулей на печи.
Черен кот, как мрак кромешный.
Глазки светятся в ночи.
Дед закашлял и проснулся,
Из бутылки долго пил.
Кот чихнул и отвернулся,
Он спиртного не любил.
Дед спросонок копошился,
Все тянулся к табаку,
А коту сказал: «Зажился!
На своем ты, брат, веку».
Белый снег укрыл окошко.
Котик щурился на свет.
Молочка бы хоть немножко!
Но и хлеба в доме нет…
Дед ни в шутку стал браниться:
«Обижаешь старика!
Вишь, как шерсть твоя лоснится!
Дармоед, наел бока!»
Кот не спорил. Кот смирялся.
Что ж, кошачий путь не прост.
Он вчера до крови дрался,
И ему порвали хвост.
Лютый холод, ночь снаружи.
Дома – ругань и пенки.
А еще порвали уши…
Правда, это пустяки.
Дед спихнул кота с лежанки:
«Убирайся, чернота!»
Дед мечтает об ушанке,
Чтоб, как шубка у кота!
Чуть живой, а все же страсти
Дух-то грешный бередят…
Ждет котят он черной масти. –
Не видать таких котят!
Дед с печи бранился долго,
Обещал пустить в расход.
А в окне мерцала елка!
Звезды встали в хоровод!
Диво было неземное!
Подберешь ли здесь слова?
Снег и воздух – все иное! –
Небо, звезды, дерева!
Был Рождественский Сочельник.
В мир струилась благодать.
Кот всплакнул: «Уйду за ельник.
Горько дома пропадать».
Стал он дверь царапать рьяно.
Только в лес уйти не смог.
А старик, проснувшись рано,
Вдруг позвал его: «Дымок!»
Гладил спинку добродушно:
«Сколько лет нам впереди?
Жить с тобою станем дружно.
А за прошлое прости!»