(претензия на поэму с доброй улыбкой—
посвящается Николаю Баскову и Евгению Плющенко)
Натуральный блондин, фигурист-исполин, —
В этих добрых глазах звёзды ярко сияют.
Николай у страны есть такой лишь один,
И Евгения каждый в России узнает.
Николай и Евгений, что имя, — то гений,
На арене, на сцене, — для сердца бальзам.
Почему бы вам, парни, из двух отделений
Не представить программу на радость глазам?
Представляю арену из льда широченную:
Вот Евгений блаженно несётся вперёд,
А навстречу фигура Блондина согбенная,
С микрофоном в зубах... И вот-вот упадёт.
«Эй, куда ж ты несёшься?! — кричит ему Женя, —
Ты бы, Коль, потихоньку, шажок за шажком.
И вообще, у меня есть к тебе предложенье:
Ты коньки-то сними — тебе лучше пешком».
Николай посмотрел на приятеля хмуро:
«Не пристало великой и яркой звезде
В сапогах по арене нелепой фигурой
Как мешок из соломы шататься везде».
«Коли так, — чемпион ему кажет в ответ, —
Выбирай, дорогой: микрофон или лёд.
И другого пути не ищи — его нет,
Кто крутил четверной, тот всё сразу поймёт».
И послушал блондин тот совет фигуриста, —
Микрофон аккуратно на лёд положил,
Снял с себя пиджачок от Готье серебристый,
Взял разгон, — и как белый медведь покатил.
Улыбнулся вослед ему Плющенко Женя.
Только слово успел он в догонку сказать, —
Как певец уж смотрел на своё отраженье,
Что застенчивый лёд смог ему показать.
Догло ль коротко ль, Коля учился усердно, —
Падал, шишки себе он не раз набивал.
И уже бы коньки он отбросил наверно, —
Но ведь слово же Плющенко Жене он дал.
Вечер. Женя как-будто бы только родился —
Ездит, прыгает, все элементы берёт.
Николай еле дышит... На лёд опустился,
Распростёрся, уже микрофон достаёт...
Тихо-тихо он нежную песню заводит:
«Сердце будто проснулось пугливо...» поёт,
Засыпает на льду... К нему Женя подходит,
Микрофон осторожно у Коли берёт.
Тот как-будто ошпаренный вдруг просыпается:
«Где микрофон?!» — во всю глотку кричит.
Говорит Женя: «Нет, ничего не меняется,
Кто однажды запел — тот уж не замолчит»...
День за днём Коля лёд непослушный осваивал,
Женя взялся освоить немножко вокал.
Режиссёр лишь глядел — ни на чём не настаивал,
Только сторож Семён головою качал.
Утро. Женя пришёл раньше всех на арену, —
Не тулупы крутить, а распевкой заняться.
Сторож спящий не смог оценить перемену, —
Прибегает на лёд, начинает ругаться:
«Это что за такие истошные звуки?!
Это кто же устроил здесь пьяный дебош?!»
Видит — Плющенко к небу простёр свои руки
И орёт благим матом, чего — не поймёшь.
Тут опешил Семён и на лёд опустился,
Кепку сдвинул, и тыковку чешет слегка:
«Или я ненормальный, иль Женя взбесился...
Не работа — дурдом... И на сердце тоска».
Смотрит дед: силуэт в темноте появляется,
То корабликом едет, то флип навернёт,
«Неужели Медведева Женя катается?» —
Озадачился сторож, — никак не поймёт.
Тут закончил вокализ свой Плющенко Женя.
Тот, в тени, — звук волшебный внезапно издал.
И у деда всю душу привёл он в движенье, —
Дядя Сёма в нём Баскова тут же узнал.
Смотрит Женя на Колю: поёт-заливается...
И в порыве шальном прямо в бортик летит.
Бац! — и сказка красивая тут же кончается,
А из уст Николая не песня звучит.
Женя глянул на Колю смеющимся взглядом,
Тот смеётся и слёзы бегут по щекам,
Изрекает: «Всё, хватит, уж больше не надо:
Завтра эти коньки за бесценок продам»...
Наконец-то свершилось: идёт представленье,
Выезжают на лёд в белоснежных коньках.
Женя с Колей стоят на ледовой арене,
На трибунах — восторги и радость в глазах.
Сторож Сёма тихонько слезу утирает,
Басков песню свою вдохновенно поёт,
Женя Плющенко так вдохновенно катает,
Что как-будто бы плачет растроганный лёд.
Вот последние ноты звучат на крещендо,
Женя к центру арены как лебедь летит...
Вдруг и Коля поехал туда ж вдохновенно...
Только миг пролетел — у ног Жени лежит.
На трибунах овации не умолкают,
Смех и слёзы — смешалось всё в этом чаду.
Вместо Коли Евгений пассаж завершает,
Тот со льда поднялся, говорит: «Я пойду...»
Когда два одарённых судьбою таланта
Затевают ледовую сказку вдовоём, —
Это зрелище будет смотреться приятно —
Если Коля и Женя участвуют в нём.
22 ноября 2016 г.