Возница
Этот старик на своей деревенской телеге,
Парою кляч по глухим переулкам влекомой,
Вспомнился мне, как какой-то давнишний знакомый,
Памятью куцей, нескорой в ленивом разбеге...
Выехав к рынку, где пахло сосисками в тесте,
Где торговали пучками петрушки и лука,
Он, кашлянув, просипел: «Слышь, такая вот штука:
Где мне найти водопой в этом чёртовом месте?»
«Вон же колонка! Всего-то — проехать немного...»
Но подлетел «мерседес», тормознувший напротив.
Сзади — какая-то хрень с жеребцом на капоте
Нервно сигналила, чтоб убирались с дороги!
«Эй, ты, «джигит»! Сдай назад, пока я ещё добрый!..»
«Старый козёл! Проезжай, а то битой «поглажу»!..»
Ветер откинул брезент, укрывавший поклажу;
Волосы взмёл капюшоном рассерженной кобры...
А на телеге, безумных фантазий подобьем,
Тех, что владеют умом, здравый смысл перевесив,
Бодро стоял барабан, неуступчив и весел.
Да равнодушный мальчонка глядел исподлобья.
«Я не люблю повторять!» — прорычал чернозадый,
Сплюнув окурок и выйдя вальяжно из «мерса».
Сзади открылась и с силой захлопнулась дверца:
Ражий детина спешил с «долгожданной наградой».
«Ну-ка, малой, проиграй этим двум пару трелей!»
Руки взметнулись в мгновенной неистовой пляске.
Гром рокотнул...
Две машины пропали как в сказке...
Да воробьи деловито на шаг отлетели.
Я оглянулся на скрип инвалидной коляски.
Холод в затылке прорезался струйками пота.
В душу мне впился бессмысленный взгляд идиота
Из-под бровей неживой отвратительной маски...
«Вы не смотрите!.. — сказал санитар. — «Мы гуляем!»
Странный возница поил своих кляч у колонки.
Да отдыхал, опираясь на посох, в сторонке
Старый оплывший кавказец, о чём-то вздыхая...
Сон
Откуда ни возьмись, упал барабанИт
В соседский огород, на перцы и томаты.
И вот сосед ко мне с ружьём бежит.
(А то — как вариант — и с автоматом).
«Ты, гад, ответишь мне за этот свинский трюк!
Ты обо мне всегда нелестно отзывался.
Но нынче ты, мой друг, перестарался,
И потому теперь тебе каюк!»
Желая долго жить, я рву кольцо гранаты.
И вот его кишки висят на проводах!
А сквозь плетень ползут барабанята.
И с улицы вдруг слышится «бабах!..»
Жена, увидев труп: «Что ты наделал, сволочь!
Ты сядешь — чёрт с тобой!..А чем кормить детей?..»
Тесть, выглянув в окно, сказал: «Мыкола,
Нам будет мало пенсии моей!»
«Бабах!..» — вновь донеслось уже от магазина.
Я мигом подобрал соседское ружьё.
Быть может, эта тварь — всего лишь «мина»
Под наше — в общем, мирное — житьё?
Что ж, пусть небесный гость в кустах смеётся гадко -
Мне для него сейчас найдётся что сказать!
Взведя курок, я сиганул на грядки,
Чтоб варвара на месте расстрелять!
Не целясь, на ходу, подвигнут славой бранной
(«Ты с барабаном схож? Да будь ты хоть тромбон!..»),
Из двух стволов по шкуре барабанной
Влепил - и с гордым видом вышел вон!
Тут грохнуло, да так, что стёкла задрожали.
Тесть в обморок упал. Жена в окно кричит,
Что, дескать, говорят, что ТЭЦ взорвали;
Что, мол, какой-то местный паразит!..
Покуда я стоял, растерянно моргая
(«Успел!.. И как теперь ловить барабанят?),
Приблизилась толпа, вовсю ругая
Меня... Меня?.. Я бросился назад,
Понёсся, как олень, преследуемый сворой.
«Чёрт побери!.. Такси!.. О, Господи!.. Такси!..»
Жена возилась, раздвигая шторы.
Всё — сон?..
Пусть сон... но — Боже упаси!..
Ковчег
На горе Арарат, принесённый Великим Потопом
И покинутый Ноем, когда отступила вода,
Возвышался Ковчег. Племена многолюдным потоком
Растекались по склонам для мирных забот и труда.
(Да пребудет Аллах в их сердцах навсегда!)
Он стоял и дряхлел. Полусгнившие стойла и клетки
Заливали дожди, сберегая Ковчег от огня.
Сребролюбцы на нём не нашли ни единой монетки.
Но легенда жила, неспокойные души дразня.
Через век, через два оживали упорные слухи
О неведомом кладе, что Ной утаил от людей.
Этот клад охраняют какие-то «Тёмные духи»,
Неусыпные тени забытых великих вождей.
Ваш покорный слуга был из тех, кто помешан на тайнах.
И однажды — увы, этот день не воротишь назад! —
Я явился к Ковчегу — свалиться в трудах неустанных,
Но во что бы ни стало найти недающийся клад!
День за днём я упорно копался в великих гнилушках,
Перерыв тощий грунт под давно развороченным дном.
Раз случилась гроза; грохотали небесные пушки,
И окрестные скалы горели холодным огнём.
Под нависшей кормой я поспешно пристроил палатку —
Там во время дождя оставалась сухою земля.
...Вдруг, срезая траву, по металлу скребнула лопатка,
Где касалось когда-то скалы оперенье руля.
Позабыв про грозу, я долбил и откидывал комья.
Вот он!.. Вот, наконец, мне попалась добыча в капкан!
Руки сильно дрожали — дрожь радости многим знакома!
А под кованой крышкой зачем-то лежал — барабан...
Ну какое для нас, для потомков, имеют значенье
Полудикие ритмы седых добиблейских времён!..
Неужели наш Пращур, из жизни изгнав развлеченье,
«Осчастливить» хотел всех, кто думал иначе, чем Он?
Раздражённый находкой, я взял барабан на колени.
Что за чёрт?
Мои руки вдруг выбили резкую трель!..
Полыхнуло!.. К палатке метнулись угрюмые тени.
Смерч рванул барабан и унёс в грозовую купель!
...Я очнулся под утро.
Больным я спустился в долину.
С глаз моих не спадала видений ночных пелена.
Из окопов солдаты швыряли тяжёлую глину,
И под гром барабанов людей пожирала война!..
Война
...И тогда на языке всеобщем,
На до-понятийном, до-словесном
Эсперанто или суахили
Он сказал, как Некто: «Авва, Отче!
Пусть поверят: завтра я воскресну
Потому лишь, что меня — убили!»
Этой странной фразы отголосок,
Эту мысль, скользнувшую из тлена,
Я поймал четырнадцатым чувством,
Ощутил, как «эврику» — философ;
Как иглу, вонзившуюся в вену;
Как поток, летящий новым руслом.
Он сказал: «Живущим вашей смертью
Не к лицу — заказывать молебны:
Им к лицу расчёсывать коросты.
Что бранить войну: она — поверьте —
Цель судьбы; тот самый миг целебной
Линьки для растущего колосса!
Ваша кожа гибнет ежечасно.
В жилах умирают клетки крови.
Погубите гибель: лишь для мира
Шанс на жизнь оставьте — но напрасно
Будете признательного слова
Ждать: увы, безмолвной станет лира!
Захрипят тромбоны и кларнеты.
Бог немым останется навеки
В так и не родившемся органе!..
Мир похож на смерть. Её приметы —
Вырожденье мысли в человеке,
Что бежит за «счастьем» на аркане.»
Помолчали. Где-то над Евфратом
Пролетела хищная ракета.
Глухо рыкнул танк на Украине...
«Войны — благо!» - продолжал оратор.
«Согласись, что тьма — лишь степень света,
Глазу недоступная доныне!»
«Кто ты? — я спросил его со страхом. —
Сущность? Атрибут? Координата?
Инструмент — но чей? Ты — Бог иль Дьявол?»
«Дьявол — тоже «инструмент» Аллаха...
Я всего лишь верный друг солдата,
Что упал — и здесь меня оставил...
Я — Война. Я — Жизнь и Смерть. Я — вопль
И Земли гноящаяся рана.
Я — рассвет за тучами востока!..»
За промокшим бруствером окопа
Дождь плясал на коже барабана,
Что в траве валялся одиноко.