я сжимаю твои нежные пальчики
в каком-то последнем конечном отчаянии
и стою на ветру в сарафанчике,
что ты любил снимать, когда таяние
снегов с моих плеч текло молоком.
и все так белым-бело и разлито в свету,
и ты хочешь меня - целиком,
тихо впитывая в себя мою честную наготу.
в этом почти преклонении я готова
выпить дурмана тяжелого и густого,
когда рушится с грохотом вся основа,
каждый миг превращая в былое.
голову вниз наклоняю в покорности,
и все тело за ней подчиняется,
и не мне сочинять оду вольности,
когда громко зачитано «обвиняется…».
мир и твои движения в страшной скачке несёт,
ты в слиянии тихонечко замираешь,
и я слышу сиренево-розовое «всё-всё»,
и ты снова любовь мою себе забираешь.