(Печальный рассказ)
Я уже подъезжал почти к дому, оставалось каких нибудь километров пятьдесят, может с “мелочью”, уже свернул на покровскую дорогу. Асфальт ровной лентой стелился по невысокой насыпи под колеса моей машины. От солнца остался один отсвет заката, даже, можно сказать, неохотно опускались тёплые летние сумерки и ближний свет машины был не лишним. Уже часов шесть за рулем притомили меня основательно и только родные просторы за окном, плавно сменяясь, напоминали о движении и не давали расслабиться. Пора сенокоса – самое дивное время на моей родине! Я и ехал на сенокос, с его ни с чем несравнимой знойной суматохой, всегда волнующей, как будто никогда не стареющую душу! В открытое окно машины запах разнотравья щедро наполнял грудь таким тонким дыханием дурманящего аромата, откуда то с ближнего покоса. По правую сторону, через пшеничное поле, еще виднелся Корсунский лес, чуть замаскированный вечерним туманом. На шоссе было свободно, никого. И я привычно ощущал под ногой педаль газа, тем более дом и ночлег звали все с большей настойчивостью. Только волнующее прикосновение к чему то своему, несравнимо близкому, ощущение затаённой любви к родному краю, притупляли общую усталость. Природа готовилась ко сну и ни что, даже первая звездочка, не мешала ей в этом, не мешала забыться от дневной суеты и зноя.
Я расслабленно всматривался в дорогу, наслаждаясь неповторимыми красотами, уплывающими назад, за окно машины! Вот с края насыпи, с обочины дороги, метрах в трехстах от меня, взмыла по-над землей какая-то большая птица, в сторону леса. Лениво взмахивая крыльями, она почти исчезла в синей дымке тумана, потом, как бы поплыла вдоль леса, далеко держась моего правого борта, постепенно оставила лес и, еле видно, впереди меня повернула опять к дороге, по прежнему низко "копируя" рельеф местности. Наверно с намерением перелететь на другую сторону или снова с обочины продолжать свою вечернюю охоту. Чувства нежности и привязанности к родным местам переполняли мою соскучившуюся душу. Можно ли бросить тебя, родина, забыть твои закаты и туманные дали просторов? Я был погружен в думу о земле, вечности, отцовском доме. Гладкая лента асфальта уже заметно выделялась под фарами ближнего света. Птица, это, наверно, степной орёл (уж очень большая!) по прежнему лениво взмахивая крылами, скоро будет наверно взлетать над дорогой, чтобы пересечь её. Боже! Как красиво она летит над полем, над наливающейся пшеницей, на фоне ещё видимого вдалеке леса! Только странно, почему она не меняет высоту своего плавного полёта? И я стал,сначала, как вариант, потом с подозрительной опаской, соображать, кто из нас первый будет пересекать траекторию другого?.. Или по тормозам?.. "Сто" - это не так много. Но и не так мало! Если в пустую, напрасно, и птица взмоет над дорогой... Мои нервы всё таки сдали первыми! Но всё равно поздно!.. Птица так и не стала набирать высоту! Наверно и не собиралась!.. Только чуть-чуть, как бы взбираясь на насыпь дороги, несколько заторопилась своими взмахами крыльев... Отчётливо услышан был резкий визг тормозов, глухой грохот днища кузова о мягкое препятствие и, метров через пятьдесят я остановился взволнованный, даже испуганный случившейся неожиданностью. Трясущимися руками выключив ключ зажигания, я не сразу понял, что произошло. Посмотрел от машины на ещё бьющуюся на асфальте птицу и взволнованный побежал к ней. Она уже почти не билась, когда я ее поднял. Было в ней килограмма два. А размах крыльев превышал мой рост. Я долго держал её на руках, не зная что делать, в надежде, появится на дороге кто нибудь, какая нибудь машина. Мне срочно нужен был хотя бы временный собеседник, временный сочувствующий моему состоянию. Но время шло, тёплые сумерки постепенно сгущались, на дороге никого не было и я, подойдя к машине, достал из багажника "дежурную" сапёрную лопатку и сошёл с насыпи. Потом, когда похоронил птицу тут, у машины, ещё долго стоял на насыпи дороги, так ни кого и не дождавшись. От солнца осталось над лесом только зарево. Кончался и вечер.
До самого дома меня не покидали печальные мысли о происшедшем. Что это было? Случайность? Ошибка? Чья? Моя? Или это самая настоящая агрессия? Чья? Я ломал голову, что же произошло? Что толкнуло птицу, именно толкнуло, на такую неожиданную агрессию? У неё наверняка есть птенцы, которых другой, оставшейся теперь одной, будет очень трудно, а может и невозможно поднять на крыло. Чем я ей помешал? Ведь она, похоже, бросилась на машину! И расчетливо, злобно, как на ненавистного врага! И точно в её середину, под радиатор! Гуманно, по птичьи выразила своё презрение к "непрошенному врагу" - могла бы чуть промахнуться и попасть не между колес, а выше, в лобовое стекло, и тогда... И тут меня осенила догадка, что разозлил птицу не я, не мчавшаяся по шоссе моя машина, а её ближний свет спровоцировал атаку! Как же я не догадался? Как же я не остановился заблаговременно, не выключил свет и двигатель, не дал птице пролететь мимо, осмотреться и возможно понять – опасность мнимая, придумана! С этими мыслями я ехал до самого дома и они терзали меня очень долго, и сейчас. А каким молчаливым, счастливо задумчивым я был тогда за рулём, за полчаса,даже за несколько минут до случившегося.