Искра 23
Положение Гумилёва, по крайней мере, формально, на ближайшее будущее определилось, о чем он тут же сообщил домой. Хотя, как показывают документы, попытки отправить его в Салоники предпринимались и позже, почти вплоть до октябрьских событий в России.
Можно утверждать, что единственное сохранившееся письмо Гумилёва Ахматовой из Парижа в Петроград было отправлено в конце августа, после получения на руки бумаги с резолюцией Генштаба от 28 августа: «Согласие о назначении последовало». Во всех прежних публикациях письмо Гумилёва датировали серединой октября 1917 года, что, исходя из его содержания, не соответствует действительности:
«Дорогая Анечка, ты, конечно, сердишься, что я так долго не писал тебе, но я нарочно ждал, чтобы решилась моя судьба. Сейчас она решена. Я остаюсь в Париже в распоряжении здешнего наместника от Временного Правительства, т.е. вроде Анрепа, только на более интересной и живой работе. Меня наверно будут употреблять для разбора разных солдатских дел и недоразумений. Через месяц наверно выяснится, насколько мое положение здесь прочно. Тогда можно будет подумать и о твоем приезде сюда, конечно, если ты сама его захочешь. А пока я еще не знаю, как велико будет здесь мое жалованье. Но положение, во всяком случае исключительное и открывающее при удаче большие горизонты.
Я по-прежнему постоянно с Гончаровой и Ларионовым, люблю их очень. Теперь дело: они хотят ехать в Россию, уже послали свои опросные листы, но все это очень медленно. Если у тебя есть кто-нибудь под рукой из министерства иностранных дел, устрой, чтобы он нашел их бумаги и телеграфировал сюда в Консульство, чтобы им выдали поскорее [новые] паспорта [вместо просроченных на право проезда в Россию]. Их дело совершенно в порядке, надо только его ускорить.
Я здоров и доволен своей судьбой. Дня через два завожу постоянную комнату и тогда напишу адрес. Писать много не приходилось, все бегал по разным делам.
Здесь сейчас Аничков , Минский, Мещерский (помнишь, бывал у Судейкиных). Приезжал из Рима Трубников.
Целуй, пожалуйста, маму, Леву и всех. Целую тебя.
Всегда твой
Коля.
Когда Ларионов поедет в Россию, пришлю с ним тебе всякой всячины из Galerie Lafayette».
Оригинал письма написан черными чернилами на трех сторонах сложенного вдвое листа белой бумаги; на с.4 — приписка Ахматовой для матери Гумилёва, Анны Ивановны:
«Милая Мама, только что получила твою открытку от 3 ноября. Посылаю тебе Колино последнее письмо. Не сердись на меня за молчание, мне очень тяжело теперь. Получила ли ты мое письмо?
Целую тебя и Леву.
Твоя Аня».
Письмо шло в Россию около двух месяцев, что для военного времени, с учетом сложного пути, сначала морем через Лондон, Скандинавию и далее поездом до Петрограда (с обязательной проверкой военной цензурой), не так уж долго. Обнаруженное Ю. Топорковым письмо Гумилёву от Анны Энгельгардт из Петрограда в Париж добиралось более полугода, с декабря 1917 по июнь 1918 года, и адресата уже не застало.
Далее http://www.stihi.ru/2016/11/28/8747