На тебе, милый друг, белый свет не сойдется клином.
Я стою слишком прочно на этой чумной земле.
Я гранит, я колосс – а что ноги мои из глины,
Знают, разве, ромашки, что шепчутся в ковыле.
Не ломаться, не гнуться, гордиться стальною статью,
Равновесьем равняться со шпилями, быть броней –
Так с рожденья учили меня зимнеглазые братья.
Я в непаханом поле воин, одна с собой.
Для тебя, милый друг, мне не жаль полевых ромашек,
Но, гадай – не гадай, все дороги ведут в ашрам.
Я твержу, что тверда, и отточенный шаг размашист,
А ты взглянешь насмешливо – и я трещу по швам.
Я тверда, я твержу, это поле вокруг безмятежно.
Повторенье не учит меня, но подводит итог:
Каждый новый мой бог лишь моложе и злее, чем прежний.
Я – гранит, я – колосс, я – оторванный лепесток.