Кажется, темно и сыро, стало плохо здесь:
Много... много мух маленьких, и смерть.
Белые... крылья их ломаю. Снежный ком
Из пещеры и снова кто-то за бортом.
Привет... привет, мальчик бежавший сломавший ребро,
Где-то зачем-то поднял иль стащил серебро!
Плати за любовь, плати за меня, пьяную вдрызг;
Убивай до конца, до утра, не слушая визг.
Осколок в руке, сжимаю ладонь -
Кровавый след оставила боль.
Мне крики чужды и слезы, и радость, и горе,
Печаль и любовь. Мне нужно уйти, уйти в синее море!
Тело сегодня найдут поутру,
Не в реке, не в поле, у горы, где в траву
Падали птицы, и белые мухи летели в крови,
Засыпая всю кожу и веки твои.
Я падала с ними, я падаю вновь.
И кто-то топит в водке святую любовь.
Вороны чернеют на белой земле:
Умирает опять, опять в тухлой траве.
Плечи ломаю, ключицы клыками грызу.
Привет... Привет! Привет, его тело лежало внизу.
Косточки, чмок! Губы в земле, губы в снегу;
Люблю я, люблю, как мразь любит слугу!
Там где-то в конце, как титры плывут
Облака из свинца, и точно убьют.
Ах, верно, забыла, уже этой зимой
Разбили его, он не вернулся домой,
Он не вернулся ко мне, он остался в снегу,
Что окрасился в красный, как труп тот в углу:
Лежит очень долго. Наверно, замёрз -
Кожа синеет, в глазах нету слёз.
"Эй, ты прохожий? Тебя кто-то принёс?
Иль упал, как и мой, с пурпуровых звёзд?
Ты мне мешаешь. Я плачу, смотри:
Депрессия рвёт мой разум внутри.
А может и нет, он остался вон там.
Там я прижалась к его мёртвым устам.
Я не плачу? Вы очень правы месье,
Мне плевать на него, как и ему на земле!"
Его тело очень быстро утром нашли
У подножья большой белой горы:
Глаза голубые съели чёрные птицы,
Оставив в подарок мне густые ресницы.
Кажется, мороз и холодно стало здесь…
Он обернётся на зло мне в болезнь -
Запрётся в желудке, чтоб рвало каждый день,
Ведь знает: лечиться будет мне лень.
Буду пытаться умертвить своё тело;
Не даст, станет мучить часто без дела -
Гастрит, язва, рак... Я вот слуга,
А он теперь мразь. Заметают снега,
Заметает метель, лед покрое витрины.
Наоборот раньше были раздЕлены силы.
Я бью по осколкам, кости разломаны,
Отражался в стекле его образ закованный.
Не боюсь страшной смерти, не боюсь умирать,
Мне страшно одно: с ним во сне прибывать.
Он очень давно лежал у мертвой горы,
Его птицы клевали, приносили цветы.
Лежит там сейчас без слёз и без глаз,
Одним ухом он слышит любимый свой джаз.
Плоть исчезает, остаётся железный скелет,
И уносится дух, как дым от его сигарет…
26. 11. 2016