Я вышел на сцену - один на один,
Со мной был мой друг и мой враг.
А я как бессменный его властелин,
Был должен отбросить свой страх.
От холода клавиш я чувствовал жар,
Он пальцы мои обжигал.
Огонь всё неистовей руки лобзал,
Я вместе с роялем взлетал.
Летел сквозь вагоны пустых поездов,
Сквозь сказки, сквозь ветер и дым.
Я чувствовал запахи летних костров,
И то, как я был уязвим.
Я чувствовал боль, раскалённой иглой,
Вонзалась как злой исполин.
И пыткой рояль вдруг предстал предо мной
Слуга мой и мой господин.
Я был готов на кресте быть распятым,
Сгорая на нем от стыда.
Я не просил ни венка, ни пощады,
Лишь право: играть до конца.
Когда я очнулся, от криков толпы,
От возгласов "браво" и "бис".
Я слышал бесстыдное эхо молвы,
Вкушал восхитительный приз.
Имя мое протрубили в округе,
И каждый меня узнавал.
Будто мои неустанные руки,
Сам дьявол иль Бог целовал.
Я видел презрение в лести речей,
Хоть честно для них я играл.
Твердили: "Вы всех пианистов шустрей",
А сами шептались: "провал"
Я жертва, как те, что ума лишены,
Что скачут в упряжке конём.
За "браво" они, да задравши штаны,
Сразятся и с адским огнём.
На грани припадка впадал я в экстаз,
И грёзы видал на яву.
Казалось, что близится скорбный мой час,
Немного ещё - и умру.
Ту битву в конце проиграть я посмел,
Ну что же бывает скверней?
Ведь кто ошибаться почти не умел,
Тому остыдиться страшней.
Посвящено В.К.