Подниматься к дневному свету со дна колодца,
выходить из тьмы по колено в черной смоле –
это эхо бездны, это участь танатоходца –
прорываться, прорубаться сквозь ежедневный тлен.
За ее визит – ни пригоршни монет, ни одной монеты,
потому что сгнить – это проще, нежели чем не сгнить;
остается голос – только он твой посланник света,
уходящая от прикосновений золотая нить.