Алисе Н.
Какие-то люди будут трогать тебя руками,
Затянутыми в тонкий латекс,
Проверяя - а дышишь ли?
Вообще - ты дышишь?
Ты - дышишь?
Ли?
Или ты - та Алиса.
Вводимое внутримышечно
Пермаментное счастье
Ещё при введеньи, в процессе
Может дать не эйфорию,
А просто абсцессы,
Воспаляющиеся от пальпации
Грёбаным латексом.
...И однажды ты проснёшься.
В полный рост.
Только на вязках и с мокрым памперсом,
Потому что со страху жизни возможно всё.
Потому что
Со страху...
Потому что тогда - за что?
Для чего? Почему?
И ещё миллион вопросов.
И на сгибах локтей как стигматы
Или как засосы
От любимых и любящих губ
Давно мёртвых.
От трупов.
Я, пожалуй, пишу об этом довольно грубо.
Я, пожалуй, пожалуюсь тоже -
Уж мы-то! Знаешь!
Ты бессонная птица,
Бескрылая птица.
Аборт - пропущен,
Как и сроки для "просто жизни",
Как и строки.
Пусть их -
Отпускай корабли из порта,
Но только сразу,
Как топила свои иллюзии в унитазе,
Как дрожала от холода мира,
Потом от дрожи
Превращалась в пивные дрожжи.
А где-то в коже
Вызревали мечты прыщами,
Чтоб лопнуть после.
И кричала - но так, безмолвно:
- Мне... Нужен... Воздух...
Только крика никто не слышал.
И не услышит.
Потому что все те, кто в латексе,
Как-то дышат,
И умеют справляться с жизнью,
Не пахнут гноем.
Ну зато тебя было двое:
Вот ты.
Вот кролик.
Злобный кролик, который манил тебя в тёмную нору,
Обещал тебе рай,
Хохотал от души, до колик,
И играл с тобой в прятки
От опечаток.
Я знаю.
Я-то знаю, как трогать таких
Как ты
Без перчаток.