Антонина - Тоня
Антонина Григорьевна Осинина привычно стояла на автобусной остановке, ожидая свой автобус. Рабочий день закончился, и ей хотелось поскорее попасть домой, в свою уютную двухкомнатную квартирку, отдохнуть от беспокойного дня, от шумных студентов, которых она учила русскому языку и литературе. Это будущие филологи, будущие преподы (фу, какое слово они придумали!) русского языка и литературы. Какие они всё же разные её студенты! Одни – «ботаны» – тянут свою лямку, знают ответ на любой вопрос и учат, учат, учат. Другие – трудяги – учатся отлично, но у них есть время и на любовь и на развлечения.
А трудяги – это она сама придумала. Учёба – такой же труд. Им ничего не стоит прозаниматься до утра и прийти на экзамен, свеженькими, как огурчики, взять первыми билет, чётко ответить и уйти в общагу отсыпаться. Третьи – просто троечники. Сдали сессию без двоек и счастливы безмерно, а учёбу и пропитание родители оплатят. А есть ещё и нытики. Те давят на психику преподавателя, выпрашивая «троячок» за ответ. Взяв билет, и практически не зная ответ, они что-то мямлят, тянут время, и когда преподаватель говорит: «Вы не готовы, два», будут стоять и канючить, что он ответил, что он излагал мысли, и – несправедливо ставить двойку – и так до тех пор, пока преподаватель не ставил ему «три», лишь бы тот отстал. Лодыри, одним словом.
Наконец, подошёл автобус, и Антонина Григорьевна легко подня-лась по ступенькам и опустилась на свободное место. Мысли её опять вернулись к студентам. «Да что это я? – спохватилась она. – Почти тридцать лет преподаю и ни разу о них не запаривалась (фу, и я туда же в молодёжный сленг!) Сколько же студентов прошло за годы учёбы? Много! Ох, и много!»
Размышляя, она чуть не проехала свою остановку. Войдя в квар-тиру, Антонина Григорьевна привычно сняла верхнюю одежду и обувь и прошла в комнату, села на диван и вытянула с удовольствием уставшие ноги. «Отдохну с полчасика и поужинаю», – подумала она. Женщина откинулась на спинку дивана, и взгляд её опять упёрся в чемодан на антресолях. «Надо посмотреть, что там у меня в нём, столько лет смотрю, пытаясь вспомнить, да всё «руки не доходят».
«И не дойдут, если ты сейчас же не встанешь с дивана, не достанешь этот пресловутый чемодан и не посмотришь, что там находится», – подсказал ей внутренний голос.
Антонина Григорьевна решительно встала, принесла стул и, взо-бравшись на него, достала чемодан. «Сколько пыли-то накопилось! Похоже: сто лет не протирала его». Осторожно, чтобы не разлетелась пыль по комнате, она спустилась со стула, поставила чемодан на диван и пошла на кухню за тряпкой. Вытерла. Открыла крышку, щёлкнув замками. И замерла.
Слева лежит пачка писем, перевязанная тонкой бечёвкой. Витя. Это его письма, а её не проходящая многолетняя, теперь уже какая-то сладкая боль, которую не вылечило даже замужество. Вроде в заботах и хлопотах всё призабудется, а потом накатит…
Тонечка Антипина в 1975 году успешно окончила среднюю школу и, провалив в августе экзамены в АЛТИ, вернулась домой. Она уст-роилась работать дояркой в совхоз. Ей в половине сентября будет восемнадцать лет, и она чувствовала себя уже достаточно взрослым человеком. Девушка решила, что на следующий год будет поступать в пединститут на учителя литературы и русского, благо по этим предметам у неё в школе были одни пятёрки.
А в родной деревне вовсю велось строительство: уже высится на угоре над рекой новёхонький двенадцатиквартирный дом, начали строить дома для рабочих совхоза, на выбор кому что надо: одно-, двух- и трёхкомнатные квартиры. Перпендикулярно к деревне шла к лесу новая улица, которую назвали «Молодёжная». В дома на этой улице заселялись молодые семьи, сразу же после свадьбы, при условии, что один из молодожёнов работает в совхозе.
Тоня очень уставала на работе, но родителям не жаловалась, а по вечерам у неё находились силы сбегать в клуб с подружками, посмотреть новый фильм, потанцевать. Весёлое беззаботное время юности. Одно угнетало девушку – на работу нужно было приходить к шести часам утра. Но мать не запрещала дочери урвать минутку-другую для сна в дневное время. Так пролетели зима и весна. В июне Тоня уволилась с работы, чтобы усиленно готовиться к поступлению в институт. И каждый день давала себе слово: завтра с утра за учебники. Наступало «завтра», и учёба откладывалась на следующее «завтра», пока, наконец, мать не сказала Тоне, чтобы она или учила, или шла обратно работать на ферму. Девушка достала учебники.
В июле прошлого года приехал в совхоз по направлению после учёбы Виктор Соловьёв – молодой техник-строитель. Высокий симпа-тичный парень, с модными в ту пору длинными вьющимися волосами.
Виктор заметил красивую девушку и на танцах в клубе приглашал только её, а потом предложил проводить до дому. Юная Тонечка стала встречаться с Виктором. И незаметно девушка влюбилась. Он тоже говорил, что любит её, но замуж не звал. Хотя, вроде, и рановато бы замуж, но какая девчонка не мечтает о счастливом замужестве, любимом муже, дружной семье? Молодые люди встречались уже почти целый год. В желании продолжить учёбу Виктор её поддерживал. Тоня отправила документы в институт и теперь готовилась к вступительным экзаменам и ждала вызов из ВУЗа.
А тут Виктор, совсем неожиданно, заявил, что уезжает на БАМ. Тоня очень удивилась:
– Зачем, Витя? Ты же должен три года отработать здесь.
– Уже ничего не должен. Началась стройка века, и молодёжь едет туда. Вот мне и разрешили там отработать. На БАМе нужны специали-сты. Тем более, что на 17 съезде Комсомола, (помнишь, он был в апреле 1974 года?), БАМ объявили всесоюзной ударной комсомольской строй-кой. А тебе надо готовиться к экзаменам, не до меня будет.
– А как же я?
– А ты, Тонечка, будешь меня дожидаться, учиться в институте и писать мне каждый день письма. Я ведь непросто так уезжаю. Я еду заработать денег на нашу свадьбу. Поняла, глупенькая? Возможно, к Новому году мы поженимся. Ты выйдешь за меня замуж?
Тоня утвердительно кивнула головой и расплакалась.
– А когда уезжаешь? – спросила она сквозь слёзы.
– Через неделю. У нас с тобой впереди целая неделя счастливых дней. Останься сегодня у меня.
– Да ты что!? Что мне дома скажут?
– Тоня, ты взрослая девушка, и сама решаешь, как тебе поступать. А слушать родителей – это пережитки прошлого. Дома должны понимать, что любовь не картошка, – шептал Виктор, обнимая девушку.
– Не могу я так, Витя. Извини.
Тоня высвободилась из объятий и, не оглядываясь, ушла. Она по-нимала, стоит оглянуться, и она никуда не уйдёт. Всю неделю они виделись только урывками, случайно встречаясь, перебросившись парой-тройкой слов. Виктор, обидевшись, не заходил к ней и к себе больше не приглашал. В день отъезда Тоня сама пришла к нему.
– Привет, Тоня, – поздоровался он. – Пришла? Долго же ты фор-сила.
– Пришла… Проводить тебя пришла. Витя, ты писать мне будешь?
– Буду, Тонечка, буду. А ты меня дождёшься, недотрога моя?
– Конечно, дождусь. Ты только там не задерживайся надолго. Ещё приворожит какая-нибудь сибирячка.
Виктор рассмеялся:
– Это ты меня приворожила! Приеду, куда я без тебя!?
Уехал. Тоня плакала ночами в подушку, очень скучала по нему. Письма от Виктора приходили часто, полные восторга и юношеского задора. Ему всё там нравилось. «Не вернётся», – однажды мелькнула у девушки мысль в голове.
Сдав успешно экзамены, Тоня поступила в институт. Учёба захва-тила её. Виктор писал, что к Новому году приехать не сможет, так как подписал договор на работе на три года.
«Тонечка, три года – это как бы моя отработка после техникума. Мне предложили, и я не мог не согласиться. Ты помни, что моё пред-ложение в силе. Ты учишься, а я работаю. Три года быстро промелькнут, и мы опять будем вместе».
И впрямь, Тоня и не заметила, как пролетел первый год учёбы.
Письма стали приходить всё реже и реже и, наконец, совсем пере-стали. Тоня писала, но Виктор не отвечал. Адреса его родителей девушка не знала. Она по-прежнему ждала, что Виктор напишет ей, но всё было безуспешно. Девушка поняла: он навсегда ушёл из её жизни.
«Знать не судьба», – думала она себя, едва сдерживая рыдания…
Антонина Григорьевна отложила пачку с письмами в сторону, так и не развязав бечёвку, не решившись прочесть хотя бы одно письмо
«Вся моя первая любовь здесь запечатана», – грустно подумала она. «Ой, а это что за тетрадь?» – она взяла в руки толстую общую тетрадь. Такие раньше продавались в 44 страницы. Вроде и стоили 44 копейки. Антонина Григорьевна раскрыла тетрадь. На первом листке крупно написано: «Подготовка к курсовой работе на тему «Женская доля в произведениях Некрасова и в наше время». И ниже мельче: «собрать жизненные истории современниц, обобщить и сопоставить».
– Батюшки, – ахнула она. – Сколько ж я интересного тогда узнала.
Она углубилась в чтение набросков.
После окончания четвёртого курса писала Тоня эту работу. Полу-чив тему, девушка растерялась. Она подошла к преподавателю:
– Скажите, пожалуйста, а где мне взять материал о современницах? Про Некрасова я напишу, а вот дальше…
– А дальше – ответил тот, – вы, девушка, походите по селу, пого-ворите с женщинами об их житье-бытье и напишете курсовую работу. Уверяю вас, это будет очень интересно. Думаю, что за лето вы успеете всё сделать.
Приехала Тонечка домой и забыла про «курсовую» напрочь. Дома, у родителей дел невпроворот: сенокос, огород, лес. А у неё ещё танцы, речка, отдых. В середине июля спохватилась. Приступила к матери с просьбой рассказать про свою жизнь.
– Отвяжись, Тонька, и так забот полон рот. После как-нибудь рас-скажу. Ты лучше сходи до своей подружки Галинки Суворовой. Она учудила на всю деревню. На год сходила к брату в армию послужить.
– Да ты что? – изумилась Тоня. Её тонкие брови полезли кверху. Синие глаза под пушистыми ресницами выказывали крайнее удивление. – Разве так бывает? Что она там делала?
– А ты сходи и узнаешь…