Морская тема в творчестве поэтов - участников перв (Рената Платэ) / Стихи.ру

            МОРСКАЯ ТЕМА В ТВОРЧЕСТВЕ ПОЭТОВ - УЧАСТНИКОВ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

            Я видел тайфун на Амурском заливе,
            Я знаю печальный Цусимский пролив,
            Грозу у Цейлона, светящийся ливень
            И волн Океана разгневанный взлив…
            П. Булыгин

   Удивительное богатство образов и мотивов дарит нам русская литература, среди них наиболее любимыми и поэтичными всегда были и остаются образы моря и кораблей. Они являются своеобразными символами вдохновения, морской славы России и высокой мечты, ведь именно лучезарность моря, синева его оттенков, стала основой для богатейшей палитры красок поэтических произведений, связанных с морской тематикой. Поэтам — участникам Первой мировой войны выпала нелёгкая творческая доля, как и сама трагическая действительность их судьбы. Возвышенный и утончённый талант этих поэтов столкнулся с суровой реальностью политических событий России того времени, мучительными испытаниями войной, а далее, и революцией, поэтому их строки не только произведения высокого искусства, наполненные высочайшим патриотизмом, но и своеобразная летопись того времени. В этом и есть особый смысл интереснейшей и великолепно изданной книги под редакцией Бориса Александровича Орлова* "Поэты Первой мировой войны. Антология". Сам Борис Александрович не только поэт-маринист, но и капитан первого ранга, служивший на Северном флоте, и знающий тему моря и кораблей совершенно не понаслышке. Собранные материалы этой антологии о поэтах Первой мировой войны раскрывают нам творчество уже известнейших и состоявшихся поэтов России с новой стороны, скажем так, со стороны моря, а главное, книга называет имена и рассказывает о произведениях совершенно неизвестных авторов, которые были не только служителями музы, но и героями, именно участниками тех событий. Так, например, потомственный дворянин, поэт Павел Булыгин за бой под Владимиром-Волынским был награждён орденом Св. Анны 4 степени с надписью: "За храбрость", поэт и лётчик Николай Бруни был награждён тремя Георгиевскими крестами, а русский генерал, писатель и поэт Георгий Гончаренко (псевдоним Юрий Галич) был награждён орденами Св. Святослава 3-й степени, Св. Анны 3-й степени, Св. Владимира 3-й степени с мечами и Георгиевским оружием. И это не считая известнейшего поэта и офицера Николая Гумилёва, награждённого двумя Георгивскими крестами и орденом Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом. Список этих имён, к сожалению так несправедливо забытых, в истории нашей литературы, воскрешает эта книга, а цель моей небольшой литературоведческой статьи — прикоснуться к творчеству этих авторов с точки зрения раскрытия именно их поэтического таланта, ведь, как известно, "рукописи не горят"!
   Одному из первых поэтов России – Александру Блоку во время Первой мировой войны, а как её называли современники, Великой войны, суждено было быть призванным на службу в инженерную бригаду Всероссийского земского союза в Белоруссии. Он провёл на фронте семь месяцев и к тому времени, как известно, Александр Блок уже был сложившимся поэтом. Мотивы моря и кораблей пронизывали всё его творчество, а ещё в 1898 году, на заре своего поэтического восхождения, Александр Блок писал:

   Жизнь – как море, она – всегда исполнена бури.
   Зорко смотри, человек: буря бросает корабль,
   Если спустится мрачная ночь – управляй им тревожно,
   Якорь спасенья ищи – якорь спасенья найдёшь…

   Но в лиловые сумраки символизма и расцвета высочайшего поэтического воображения Александра Блока суждено было ворваться событиям Русско-японской войны (1904-1905), которая стала неким роковым предзнаменованием событий Первой мировой войны и революции. С детства мечтавший стать моряком, Александр Блок тяжело переживал гибель нашей эскадры и русских матросов и офицеров. Так появилось одно из самых загадочных и самых молитвенных стихотворений 20-го века «Девушка пела в церковном хоре…». Без единой географической привязки к месту происходящего, само стихотворение, будто огромный и невесомый корабль парит над пластами нашей литературы, являясь своеобразным пением для всех верующих людей. А строки Блока? Они словно проявляют историческую картину тех событий: «О всех кораблях, ушедших в море...» — это же и есть тот самый боевой поход военных крейсеров Владивостокской эскадры «Россия», «Рюрик», «Громобой». А поэтическая строка: «Что в тихой заводи все корабли…» — конечно же, в первую очередь, успокоение всем, чьи близкие получили ранения или погибли в Цусимском морском бою или сражениях Порт-Артура. И далее, упоминание Царских врат как символа Божественного рая, говорит нам о высоком предначертании стихотворения, его соборности, уносит нас в истинные православные чаяния и надежды.
   Другому значительному поэту начала двадцатого века Николаю Гумилёву тоже суждено было стать участником, а точнее, героем Первой мировой войны. Родившись в морском городе Кронштадте, в семье корабельного врача, Николай с детства был окружён морем и, несмотря на то, что ещё в детстве он покинул Кронштадт и уехал в Царское Село, а затем в Тифлис, свежий морской кронштадский воздух навсегда сделал его поэзию истинно морской и мечтающей о далёких путешествиях и неизведанных странах. Тема моря и кораблей в поэзии Николая Гумилёва достаточно хорошо изучена, поэтому позволим себе остановиться только на основополагающих моментах. Так, в знаменитом стихотворении «Капитаны» встаёт яркий и истинно-поэтический образ моря:

         Пусть безумствует море и хлещет,
         Гребни волн поднялись в небеса, —
         Ни один пред грозой не трепещет,
         Ни один не свернёт паруса.

         Разве трусам даны эти руки,
         Этот острый уверенный взгляд,
         Что умеет на вражьи фелуки
         Неожиданно бросить фрегат.

   По воспоминаниям современников, Николая Гумилёва всегда влекло к опасности, а во время шторма на корабле, он будто радовался объятиям мощной морской стихии. Как известно, в начале Великой войны, Гумилёв пытался отправиться добровольцем на фронт, но его признали негодным к службе из-за косоглазия и хромоты, но он сам выучился кавалерийской езде, стрельбе с левой руки и добился отправки на Салоникский фронт.
   В 1921 году поэт издал свою лучшую книгу стихотворений «Огненный столп», которая внесла в русскую поэзию богатство мужественного стиля, а стихотворение «Заблудившийся трамвай» оказалось подлинным пророчеством кровавых событий предстоящего времени. Также, с определёной степенью литературоведческой смелости хочется допустить ту гипотезу, что образ заблудившегося трамвая и есть образ корабля – Летучего Голландца на просторах нашей страны, мира и литературы. Опираясь на стихотворение Артура Рембо «Пьяный корабль» в переводе Владимира Набокова (а сам Николай Гумилёв знал французский язык блестяще и, разумеется, был знаком с этим стихотворением в подлиннике), имеет смысл с уверенностью отметить определённые совпадения мотивов:


   Был штормом освящён мой водный первопуток.
   Средь волн, без устали влачащих жертв своих,
   протанцевал и я, как пробка, десять суток,
   не помня глупых глаз огней береговых.

   Далее, у Артура Рембо мы читаем:

   Я знаю небеса в сполохах и глубины,
   и водоверть, и смерч, покой по вечерам,
   рассвет восторженный, как вылет голубиный,
   и видел я подчас, что мнится морякам…

Уж не из этого ль мотива небесных сполохов взлетел в поэзии Гумилёва огненный вихрь, а точнее огненная дорожка заблудившегося трамвая («В воздухе огненную дорожку Он оставлял и при свете дня…»)? И не является ли мистика появления зеленого цвета (« ...Зеленная, — …» ) у Николая Гумилева неким поэтическим продолжением мотива зелёного цвета из стихотворения Артура Рембо («вошла в еловый трюм зелёная вода…»)? Все эти литературные совпадения, конечно же, смело доказывают нам возможность отнести произведение «Заблудившийся трамвай» к теме моря и кораблей в поэзии, ибо этот трамвай-корабль, летящий сквозь времена, становится образом того самого знаменитого Летучего Голландца, о котором и упоминалось Николаем Гумилёвым ещё в цикле стихотворений «Капитаны»:

Но в мире есть иные области,
Луной мучительной томимы.
Для высшей силы, высшей доблести
Они навек недостижимы.

Там волны с блесками и всплесками
Непрекращаемого танца,
И там летит скачками резкими
Корабль Летучего Голландца.

   ............

   Образу моря и кораблей посвящены строки многих известных поэтов-участников Первой мировой войны: Валерия Брюсова, Сергея Городецкого, Александра Вертинского, Николая Асеева.
   Но задача нашей статьи рассказать о морской тематике в стихах мало изученных, почти неизвестных поэтов и, к сожалению, несправедливо забытых.
   Одним из них является потомственный дворянин, поэт, офицер Русской Императорской армии, принимавший участие в попытках спасения Царской семьи – Павел Булыгин. Он родился в 1896 году во Владимире, учился в Александровском военном училище в Москве, а в 1916 году начал службу в лейб-гвардии Петроградском полку. За боевые заслуги Первой мировой, как мы уже писали, он был награждён орденом Св. Анны 4-ой степени с надписью «За храбрость», а в 1918 году он, возглавив небольшой отряд, предпринял безумную и неудавшуюся попытку спасти Государя Императора и его семью из екатеринбургского плена. В дальнейшем, получив распоряжение вдовствующей Императрицы Марии Фёдоровны, находящейся в Крыму, он отправился через Чёрное море, Турцию, Грецию, Францию, Англию, Красное море, Индийский океан, Японию, Владивосток — в ставку адмирала А. В. Колчака для выяснения истинного положения царской семьи. Потрясающим ярким примером русского стихосложения встают перед нами строки поэта об этой экспедиции:

   Я видел тайфун на Амурском заливе,
   Я знаю печальный Цусимский пролив,
   Грозу у Цейлона, светящийся ливень,
   И волн Океана разгневанный взлив.

   Но Чёрное море в капризах коварней, —
   Твердят моряки с незапамятных пор,
   Я помню и снежную вьюгу у Варны,
   А после – горячий закатный Босфор.

   Всю ночь ураган, как разгневанный мститель,
   Ревел голосами, по птичьи свистел,
   В волну зарываясь, дрожал истребитель
   И на бок ложился, и тяжко скрипел.**
   .........

   Павлу Булыгину суждено было продолжить свою жизнь в эмиграции: в Берлине, затем в Эфиопии, Парагвае. Одно из своих стихотворений он закончил на очень грустной ноте:
   …..
   И вспоминаю Гумилёва…
   Что ждёт, скрываясь впереди?
   Когда-нибудь вернусь я снова,
   — Теперь же, жизнь, меня не жди!

   Следующий поэт — участник Первой мировой войны, открывший нам тему моря с точки зрения русской эмиграции, если можно так сказать, с другого берега — это Иосиф Каллиников. В 1916 году, в возрасте 26 лет, он был призван в армию и направлен в военное училище, а далее, в 1918, оказавшись на стороне Белой армии, он был эвакуирован из Новороссийска в Египет. В 1920 году в Каире Иосиф Каллиников написал стихотворение в очень редкой форме триолета:

      Давно-давно за синей далью
      В волнах уснули корабли!..
      Покрылось море лунной сталью
      Давно-давно за синей далью.
      И бледной звёздною вуалью
      Укрылись призраки земли:
      Давно-давно за синей далью
      В волнах уснули корабли.

И далее, в 1921 году с глубочайшей грустью о России, оставшейся за морем, он писал:

   Улетели на север вчера журавли.
   Бесконечною в небе плывя вереницей,
   В край далёкой, далёкой родимой земли,
   Где на серые пажити радость ложится.

   В море ветер кренил к берегам паруса;
   День был серый, туманный и пасмурно влажный,
   И растаяла в небе седом полоса –
   Только слышен был клёкот зовуще-протяжный.

   .............

   Образ моря стал символом той безысходности жизни, разлучившей поэта с родною Россией. Свою смерть он стал ожидать как избавление от непосильной и мучительной грусти пребывания в изгнании. В стихотворении «Перед смертью моей не завоет пёс…» он писал:

   Только мутная ночь колыхнёт скелет
   И всплеснёт онемелой рукой,
   Чтоб никто не узнал сколько долгих лет
   Дожидал я блаженный покой.

      Море и корабли принесли также непреодолимую тоску и боль о родных степях другому поэту-участнику Первой мировой войны, донскому казаку Николаю Туроверову. Он родился в станице Старочеркасской в 1899 году в семье потомственного донского казака. В 1914 году он добровольцем вступил в Лейб-гвардии Атаманский полк, а после событий октября 1917 года вернулся на Дон и в отряде есаула Чернецова сражался против красных. А затем, получив ранение, на одном из последних пароходов врангелевской эвакуации покинул Крым. Впоследствии ему удалось также вывезти во Францию музей своего родного Атаманского полка, историей которого, как и всего донского казачества он занимался долгие годы в эмиграции, в Париже. В своих стихах Николай Туроверов постоянно возвращался к отчему дому и родной земле, а образы моря и кораблей приобрели в его поэзии потрясающий трагичный колорит, став документальным свидетельством происходящих событий 1920-го года:

            ...........

            И запомнил и помню доныне
            Наш последний российский ночлег,
            Эти звёзды приморской пустыни,
            Этот синий мерцающий свет.

            Стерегло нас последнее горе
            Среди снежных татарских полей,
            Ледяное Понтийское море,
            Ледяная душа кораблей.

   Так истинный трагизм жизни, расставание с любимой Россией вошли в стихотворную палитру нашей отечественной литературы с совершенно необычным и подлинно реальным образом ноябрьского ледяного Понтийского (Чёрного) моря и ледяных кораблей. Они стали уже не заоблачным отвлечённым символом стремления страждущей души в мир познания, а символом уходящей Царской России и началом её Русской Голгофы, которая потом обернулась жесточайшими событиями расправы над Церковью, крестьянством, казачеством и интеллигенцией. Всякое подлинное искусство символично, считали Александр Блок, Андрей Белый, Николай Бердяев, который писал, что он полностью солидарен с символистами в понимании символа как основы любого искусства и символа как его высшей ступени (Н. Бердяев «Смысл творчества. Опыт оправдания человека», 1916 год) Таким образом получилось, что образы моря и кораблей стали своеобразными историческими и литературными символами трагизма той эпохи, теми ипостасями, которые наполняли горечь и тоску русской души. Из мира реального они полностью ушли в мир запечатлённых образов и вернулись к нам на волнах возрождаемой памяти о поэтах-участниках Первой мировой войны.
   Николаю Туроверову суждено было умереть в 1972 году в Париже. Он похоронен на кладбище Сен-Женевье-де-Буа, но его останки в ближайшее время будут перезахоронены на родной донской земле, согласно завещанию поэта.
   Арсений Несмелов (настоящая фамилия Митропольский) – поэт тоже тяжелейшей судьбы, автор глубоких и пронзительных стихотворений и поэм, участник Первой мировой войны. Он родился в 1889 году в Москве в семье статского советника, окончил Кадетский корпус. За боевые заслуги на сражениях Западного фронта в составе 11-го Гренадерского Фанагорийского полка, он был награждён четырьмя орденами. В 1918 году он примкнул к Белому движению и с армией Колчака отступал через Сибирь, а в 1924 году оказался в эмиграции в Харбине. Его поэтическое наследие – это шесть книг, последняя из которых называется «Белая флотилия» (1942 год). Во многих стихах Арсения Несмелова ясно слышится напевность Александра Блока, так в его стихотворении «О России» мы явно угадываем некоторую перекличку со стихотворением «Россия» Александра Блока:

Россия отошла, как пароход
От берега, от пристани отходит.
Печаль, как расстояние, растёт.
Уж лиц не различить на пароходе.

Лишь взмах платка и лишь ответный взмах.
Басовое взвывание сирены.
И вот корма. И за кормой - тесьма
Клубящейся, всё уносящей пены.

.............

Пойдёмте же! Не возвратится вспять
Тяжёлая ревущая громада.
Зачем рыдать и руки простирать?
Ни призывать, ни проклинать не надо.

   И далее, Россия сравнивается с четырехтрубным гигантом военного крейсера, о котором тоскует в изгнании поэт. В каком-то смысле он чувствует себя моряком без гавани, как он пишет в стихотворении «Морелюбы».
   Но потрясающим по силе эмоционального воздействия и глубине патриотизма остаётся стихотворение Арсения Несмелова «Тральщик «Китобой» о небольшом сторожевом судне или тральщике, спущённом на воду в 1907 году в Санкт-Петербурге. Пройдя Первую мировую войну и последующие события под Андреевским флагом, в 1920 году он покинул воды Балтийского моря и отправился через Ревель и Копенгаген на поддержку Белого флота. В европейских водах ему был предъявлен ультиматум спустить Андреевский флаг, так как этот флаг уже не признавался Англией и Данией, но командир корабля этого не сделал, заявив, что без боя он «Китобой» не сдаст. Далее, благодаря поддержке вдовствующей Императрицы Марии Фёдоровны, находящейся в то время в Копенгагене, конфликт удалось уладить и английский контр-адмирал Кован, взошедший на борт «Китобоя» произнёс потрясающие слова: «Я надеюсь, что каждый морской офицер в подобном положении поступил бы столь же доблестно, как это сделали вы».***
   Заботами Марии Фёдоровны корабль был снабжён провизией и углём и отправился дальше, обогнув всю Европу, в Севастополь на поддержку Белого флота, добравшись туда только 15 ноября 1920 года в разгар эвакуации армии из Крыма, в чём и принял участие. В знаменитую Бизерту, куда прибыла Русская эскадра, состоящая из четырёх отрядов кораблей, тральщик «Китобой» в составе третьего отряда с честью вошёл с Андреевским флагом. Благодаря документальному стихотворению Арсения Несмелова об этом небольшом военном судне, так и не спустившим Андреевский флаг, мы теперь доподлинно знаем эту историю. Она особенно пронзает наши сердца, когда Андреевский флаг Россиийского флота с честью снова является знаменем наших кораблей и молодые моряки, принимая присягу, именно ему отдают все воинские почести. Таким образом, в нашей поэзии к теме моря и кораблей можно с достоинством отнести и стихотворение Арсения Несмелова «Тральщик «Китобой»

……………

И с волною невысокой споря,
С чёрной лентой дыма за трубой, —
Из-за мола каменного, с моря
Входит в гавань тральщик «Китобой».

Ты откуда вынырнул, бродяга?
Зоркий цейс ответил на вопрос:
Синий крест Андреевского флага
Разглядел с дредноута матрос…

.............

Странный гость! Куда его дорога
Можно ли на рейд его пустить?
И сигнал приказывает строго:
«Стать на якорь. Русский флаг спустить».

Якорь отдан. Но, простой и строгий,
Синий крест сияет с полотна;
Суматоха боевой тревоги
У орудий тральщика видна.

И уже над зыбью голубою
Мчит ответ на дерзость, на сигнал
«Флаг не будет спущен. Точка. К бою
Приготовьтесь!» — Вздрогнул адмирал.

Он не мог не оценить отпора!
Потопить их в несколько минут
Или?.. Нет, к громадине линкора
Адмиральский катер подают!

Понеслось. И экипаж гиганта
Видел, как взойдя на «Китобой»,
Заключил в объятья лейтенанта
Пристыженный адмирал седой.

Вот и все. И пусть столетья лягут,
Но Россия не забудет, как
Не спустил Андреевского флага
Удалой моряк!


   Раскрывая тему моря и кораблей в поэзии участников Первой мировой войны, мы также не можем оставить без внимания потрясающие, наполненные любовью к морю, поэтические строки Валентина Катаева. Именно как поэт он вошёл в литературу, но потом проза оттеснила его поэтический талант на второй план. Однако, интересно то, что сегодня, сквозь призму прошедшего времени, в его стихотворениях мы начинаем видеть истинную литературность, которой ранее не придавалось особого значения. Валентин Катаев родился в Одессе, на берегах Чёрного моря, а с началом Первой мировой войны, он добровольцем ушёл на фронт, несколько раз был ранен, отравлен газами. За храбрость он был награждён двумя Георгиевскими крестами и орденом Св. Анны 4-ой степени. Всю свою жизнь он хранил верность морской тематике, не случайно его завершающей литературной эпопеей стала книга с названием «Волны Чёрного моря», включившая в себя знаменитую повесть «Белеет парус одинокий». Удивительными образами кораблей и прибрежной красоты морского пейзажа наполнены его ранние стихи о море. Даже во время ранения на румынском фронте Первой мировой, он писал:

      РАНЕНИЕ
От взрыва пахнет жжёным гребнем.
Лежу в крови. К земле приник.
Протяжно за далеким гребнем
Несется стоголосый крик.
Несут. И вдалеке от боя
Уж я предчувствую вдали –
Тебя, и небо голубое,
И в тихом море корабли.

Удивительно широко и живописно раскрыта им морская тема в стихотворениях: «Крейсер», «Слепые рыбы», «Шторм», «Зелёным сумраком повеяло в лицо…», Аральское море» и других.
В стихотворении «Крейсер» мы читаем:

Цвела над морем даль сиреневая,
А за морем таился мрак,
Стальным винтом пучину вспенивая,
Он тяжко обогнул маяк.
........
И длилась ночь, пальбой встревоженная,
Завороженная тоской,
Холодным ветром замороженная
Над гулкой тишью городской.
Цвела наутро даль сиреневая,
Когда вошел в наш сонный порт
Подбитый крейсер, волны вспенивая,
Слегка склонясь на левый борт.

   Теперь, когда история Первой мировой войны постепенно перестаёт быть для нас своеобразным белым пятном в отечественной историографии, мы начинаем понимать смысл многих стихотворений морской тематики того времени. Ведь стихотворение «Крейсер» написано в 1915 году явно о крейсере на Чёрном море, именно в то время, когда наш Российский флот постепенно начал приобретать решающее значение в сражениях Первой мировой войны. В развернувшихся боях у берегов Босфора наш Императорский флот начал одерживать победы, прорываясь к выходу в Средиземное море. В 1916 году удалось блокировать гавань у берегов Анатолии и как впоследствии писал Уильям Черчилль о роли России в Первой мировой войне, хуже всего судьба обошлась именно с ней. Российская Империя уже почти держала победу в руках, когда её корабль пошёл ко дну, сражённый событиями Октябрьской революции. Далее, как мы знаем из истории, последовали события заключения Брестского мира.
   Что касается истории русской поэзии этого периода, то можно смело выразить мысль о её особой уникальности и историзме, и закончить строками, написанными в стиле знаменитого "Памятника" Горация, Пушкина и Державина****, воздающими истинную дань уважения к творчеству поэтов-участников Первой мировой войны:

            О муза! возгордись заслугой справедливой...
            Г. Державин


О муза! возгордись заслугой справедливой,
Верни златой венец утерянным певцам, —
Нет смерти на земле, — младая ветвь оливы
Прильнёт из наших строк к очнувшимся сердцам!

Единый храм земли и образ всей Вселенной
Взлетят как гимн строфы из вечности Афин —
Нетленной красоты, поэзии нетленной
Трепещущим пером открывшихся глубин.

И памятник души сиять нам будет вечно,
Покуда вечен мир в светлеющей Руси,
О муза, подожди с забвеньем быстротечным
И царственную честь с любовью вознеси!

Чтоб слава тех имён прошла неумолимо,
Где льются волны рек, божественно тихи,
И вехи давних войн горят неопалимо,
Молитвою вернув нам Русские стихи.

            ПРИМЕЧАНИЯ

* Б. А. Орлов - председатель Союза Писателей России, поэт-маринист, живёт в Кронштадте.

** Данное стихотворение П. Булыгина, а также стихи И. Каллиникова и Е. Шкляра приводятся в этой статье по изданию «Поэты Первой мировой войны. Антология», под редакцией Б. А. Орлова, составитель А. К. Соколов, Санкт-Петербург, 2017 г.

*** Стихотворение А. Несмелова впервые было опубликовано Н. Боголюбовым в журнале «Военная быль», №107, Париж, 1970 год.

**** Стихотворение Р. З. Платэ, опубликовано в поэтическом сборнике, посвящённом памяти поэтов Первой мировой войны "Молитвы заменив стихами", Санкт-Петербург, 2016 г.