Увозят старые железные листы,
Без всякой жалости бросают прямо с крыши.
Там, на трубе, сидит мальчишка. С высоты
Глядит на мир и задирает нос всё выше.
На самом деле он на жизнь меня старей,
Безумно мудрый, справедливый и серьёзный.
Но что-то вздумалось Норильску поиграть,
Вернуться в детство да попялиться на взрослых.
Под крышей техника, и шум, и суета.
Пыхтит трудяга-грузовик без передышки.
А помнишь, мальчик, девяностые, когда
От радиаторов выбрасывали крышки?
И оставляли их на радость детворе
Повсюду грудами длиной по километру.
Эх, санок не было быстрее на горе!
Ты помнишь, мальчик?
...Мы летим навстречу ветру,
Свистит в ушах, и снег забрался в сапоги.
Неважно! Мыслей нет, осталась только скорость!
Быстрей, быстрей, почти сгореть, почти взлететь
И превратить полёт над снегом в невесомость!
Сгруппироваться, следом резкий поворот,
Ещё один. Не улететь бы на дорогу!
И приземленье в мягкий снег! И тихо лечь.
Держаться за руки.
Услышать:
"Слава богу!"
"Наташа, сколько можно лазить по горам!
И выбрось эту железяку поживее!
Ведь есть же санки! И вообще домой пора!
А что за чучело в снегу с тобой балдеет?"
Хватают за руку, силком ведут домой.
Я подчиняюсь, бесполезно упираться.
Но в утешенье слышу голос за спиной:
"Пока, малышка! Приходи ещё кататься!"
***
Немало времени прошло с тех вечеров,
Он - странный город, я пишу стихи и книжки.
Мне 27, ему давно за 60,
Но для меня Норильск до старости мальчишка!
И как же хочется стащить железный лист,
"Пошли кататься!" крикнуть мальчику на крыше
И горку в сквере непременно покорить,
Взлетев теперь до самых звёзд, а то и выше!!!