Жара, пустыня, солнце, пекло,
Все под лучами тускло, блекло,
На зубах песок скрипит,
На столе вода шипит.
Глоток напитка ледяного,
Вернет сознание назад,
Из необъятного былого,
С десяток тысяч лет назад.
Оттуда, где народ пустынный,
На ты с богами говорил,
И в путь в пустыне, долгий, длинный,
В жару с верблюдами ходил.
Чего искал, и что нашел он,
Мы можем лишь предполагать,
Но то, куда сейчас пришел он,
Могу уверенно сказать.
Потомок древнего народа,
Достойный отпрыск всех колен,
Я, несмотря на древность рода,
Не опасаюсь перемен.
Но перемена перемене,
Как говорится всуе - рознь!
Я не готов к традиций смене,
И не хочу усилить рознь.
На старом пляже в Тель-Авиве,
Сижу на стуле под зонтом,
Вокруг о чем-то спорит живо,
Французов стайка, а потом,
Толпа арабов торопливо,
Сметает все и вся кругом.
Откуда это наважденье?
За что боролись тут отцы?
В душе моей свербит смятенье,
Вот ведь дождались – молодцы!
Теперь на пляжах, в магазинах,
В толпе прохожих за окном,
Гуляют братья наши мимо,
Как будто всё тут не о том.