Знаешь, я был дураком.
Только теперь понимаю.
Не думал я ни о ком,
Жизни часы прожигая.
Жил, никого не любя,
Считал: это глупо — любить.
Как я обидел тебя —
Мне никогда не забыть.
Я просто тебя осмеял,
Не оглянувшись, ушёл.
А ты… ты всё там же стоял.
А снег… снег по-прежнему шёл.
Прошло уж порядочно лет,
И я изменился с тех пор.
Ничего у меня больше нет,
И годы подкрались как вор.
И я сотни раз сожалел,
Что сделал, не сделал давно…
Да, поздно, увы, поумнел.
Но вьётся судьбы волокно.
Я как-то в тот город попал,
Тебя где я в юности встретил,
По улицам долго плутал,
Куда забрёл — не заметил:
Задумавшись, шёл наугад
(А верно: вели меня боги!).
Не верю в брошенный взгляд…
Ты там, посреди дороги.
Ты так же и там же стоял,
И снег точно так же ложился…
И я на колени упал,
Во всех грехах повинился,
Рыдал, прощенья просил,
Его получить не мечтая.
Ты молвил: «Давно уж простил.
И зла я в ответ не желаю.
Я верил: увижу тебя.
Я знал, что увижу однажды,
Всегда. Беззаветно любя,
Надеясь: получится дважды
В одну и ту же реку шагнуть.
И может теперь, я надеюсь…»
Рыдания стиснули грудь:
Мне в сердце попал ты, не целясь.
Знаешь, я был дураком.
Теперь это я понимаю.
И в горле теснится ком.
Ты знаешь, о чём я мечтаю?
Вернуться в тот самый час
И всё…
Ты сказал: «Не надо.
Ты просто останься сейчас
Со мной до конца снегопада.
Я рад был увидеть тебя…
Я действительно счастлив теперь.
Я жил и умер, любя.
Ни о чём не жалею, поверь».
Взвился снег, растаял как дым.
Наважденье? Глазам не верю:
Я стою на дороге один,
А вокруг — круговерть метели,
И сугробы лишь предо мной,
И один — возвышаясь над ними.
Я провёл омертвело рукой.
Крест стоит. И на нём… твоё имя.