По другому я собирался начать воспоминания об известной русской советской писательнице Ирине Велембовской-авторе таких известных повестей, как "Женщины" и "Сладкая женщина" и сценаристе одноимённых всем известных художественных фильмов. Но Его Величество Случай внёс свои существенные коррективы. А произошло вот что. Месяца три назад я поместил в своём дневнике на авторских страницах ПРОЗА.РУ и СТИХИ.РУ список более 40 тем, о которых я собираюсь написать. Среди них были и предполагаемые воспоминания об Ирине Велембовской. Так случилось, что начав их писать, я отложил их на время, но в начале июля я получил по электронной почте письмо от неизвестного мне мужчины. В письме говорилось, что если я собираюсь вспоминать Ирину Велембовскую, неплохо было бы мне обратиться к внучке писательницы, находящейся на сайте "Одноклассники". Тем более, писал мне мой корреспондент, её мама только что выпустила роман "Пятое время года", успешно продающийся во всем известном московском книжном магазине на Тверской улице(рядом с памятником Юрию Долгорукому).
Её мама- Ксения Велембовская-Аська- из моего детства в Лосинке. Аська, которая была года на три ,на четыре помладше меня, а это в детстве довольно существенная разница. Аська, с которой мы всё таки играли во что то в их саду, там на одной из линий Красной Сосны, в те уже такие далёкие пятидесятые годы прошлого века. И конечно, я связался по "одноклассникам" с Юлией Велембовской-внучкой писательницы. А получив от Юлии телефон её мамы, позвонил и попросил позвать Асю, которую я не видел и не слышал года с 1962-ого. Я услышал в трубке молодой энергичный голос, вернувший меня в Лосинку( станция Лосиноостровская или город Бабушкин), в моё и Аськино детство.
Мы переговорили с Аськой минут пятнадцать. По всему чувствовалось, что она рада и моему звонку и тому, что я собираюсь писать воспоминания о её маме. Я сказал, что буду использовать и воспоминания моей мамы, которая в те пятидесятые годы, тесно общалась с тётей Ирой(Ириной Велембовской). Аська одобрила, поинтересовалась судьбой моей мамы, моей судьбой, и мы расстались, пожелав друг другу удачи в писательском деле. Перед концом разговора, я пообещал Аське написать и опубликовать свои воспоминания не позднее конца июля. Вот это я теперь и выполняю.
Вспоминать Ирину Велембовскую и не вспомнить всю семью Велембовских в те пятидесятые годы, просто невозможно. И мне ,и моей маме, да и многим её коллегам учителям просто повезло, что на их пути встретился глава этого семейства, старый учитель словесности Михаил Филиппович Велембовский. Сейчас трудно представить себе, что в те годы представлял собой Михаил Филиппович. А он был частью того старого мира, о котором нельзя было говорить вслух. А он связывал нас чисто советских людей с той дореволюционной Россией, интеллигентной и потому, наряду со священослужителями и пострадавшей больше всех от советской власти. Конечно, то что я теперь вам рассказываю, это плод моих последующих размышлений, а тогда, в те теперь далёкие пятидесятые годы, никто из нас детей, да и никто из взрослых(при нас) на эти темы не разговаривал(научены были). Но всё таки, даже я , сначала семилетний , а позднее 14-15-летний, чувствовал разницу между семейством Велембовских во главе с Михаилом Филипповичем и всеми остальными моими(мамиными) знакомыми. Пожалуй, в то время я знал ещё только похожих гостей моей тёти Розы и бабы Лены. Но об этом, в другой раз.
Михаила Филипповича я помню пожилым среднего роста( ближе к высокому) мужчиной грузноватым, с седыми запорожскими усами. Почему то мне он вспоминается в белой расшитой украинской рубахе, ходящим по саду и рассказывающем мне об истории почтовых марок. Был он страстным филателистом. Как рассказывала мне моя покойная мама, на часть своей коллекции марок Михаил Филиппович и купил участок земли и полдома в Лосинке на 12-ой Линии Красной Сосны, где впоследствии мы так часто собирались на дни рождения Велембовских, а взрослые- и на встречу с Новым Годом. Собственно Михаил Филиппович и "заразил" меня филателией, подарив мне первый альбом с марками и старый каталог. И потом эта "зараза" сидела во мне с 1957 по 1970 годы. Да и перестал я заниматься "собирательством" марок только потому, что начал собирать библиотеку, а совместить книги и марки рядовому инженеру было ну никак невозможно. И ещё добавлю. Как только марки стали продаваться во всех магазинах в неограниченных количествах-только плати, у меня пропал интерес к их собирательству. Кстати, так и с книгами. В 60-80--ые годы прошлого века купить в Москве какую нибудь интересную книгу, без блата, было нереально. Меня выручали мои многочисленные командировки в различные места нашей страны. Особенно в этом отношении был благоприятен для библиоманов Казахстан и Средняя Азия. И основу моей теперь довольно большой библиотеки составили книги, привезённые оттуда из маленьких сельских городков.
Но я отвлёкся. Возвращаюсь к Велембовским. Вот я написал про Михаила Филипповича, что помню его пожилым мужчиной. А ведь теперь, когда я пишу эти воспоминания, ему было в годы нашего знакомства меньше, чем мне автору воспоминаний. А я не чувствую себя пожилым. В чём тут дело?. То ли какая то аберация зрения, то ли ещё что. Вы, мои читатели, может обращали внимание на то, что на старых довоенных и частично послевоенных снимках наши родные и близкие выглядят гораздо старше своего тогдашнего возраста. В чём тут дело, не знаю. Но это факт.
Каждый кто впервые встречался с Михаилом Филипповичем, после первых же минут общения понимал, что перед ним человек не из первого интеллигентского поколения. Это происходило и от речи Михаила Филипповича, и от его поведения. К сожалению, я не знал тогда, не знаю и теперь судьбу(историю) рода Велембовских. Тогда расспрашивать было не принято(не безопасно); теперь- многое утеряно, и даже в Интернете я не смог что либо обнаружить.
Если Михаил Филиппович был сердцем дома, то его жена Ольга Александровна безусловно была душой дома. Она была лет на 15-20 моложе Михаила Филипповича, и как и муж, работала в нашей школе. В её подчинении была вся библиотека и детская и взрослая, все журналы, которые выписывались школой. И я, и моя мама, впрочем как и многие другие дети и взрослые учителя, были обязаны Ольге Александровне своими литературными привязанностями и выработкой хорошего читательского вкуса. Ольга Александровна, как я её запомнил, была среднего роста, полноватая,энергичная, симпатичная и с очень живыми глазами. Мама мне рассказывала тогда же, что Михаил Филиппович впервые увидал Ольгу Александровну в одной из экскурсионных поездок. Ольга Алесандровна была там с мужем. И Михаила Филипповича, в то время тоже женатого, так поразило как Ольга Александровна ухаживает за супругом, что он влюбился и решил отбить её. И отбил, оставив прежнюю жену с дочкой Таей. И с тех пор они жили вместе.
Моя мама знала Михаила Филипповича ещё в тридцатые годы,когда он переехал с Ольгой Александровной из Москвы в Лосинку. Здесь он снимал комнату в частном доме маминого одноклассника Игоря Макеева. Михаил Филиппович преподавал в одной из школ(но не в маминой) и давал частные уроки. Одно время к нему ходил заниматься и мой будущий отец-мамин одноклассник. Тогда же мама услыхала от кого то, что до революции Михаил Филиппович преподавал в женской гимназии, и что гимназистки, покорённые красотой и эрудицией молодого учителя, каждый день приносили ему на урок свежие розы. Возможно, что это легенда. Но красивая и вполне правдоподобная.
Конечно, в то время о котором я вспоминаю, разговоров о происхождении Ольги Александровны, по крайней мере при нас -детях, не велось. Хотя позднее, в шестидесятых годах, когда Ирина Велембовская начала свою успешную литературную деятельность, мама уже говорила мне о дворянском происхождении Ольги Александровны и её младшей сестры Ирины Александровны( для меня -тёти Иры). Мама называла и девичью фамилию сестёр-Шухгальтер. Возможно, если бы тогда я начал расспрашивать, мама бы поделилась ещё кое чем. Но я был мал, глуп и не очень любознателен. Девочки, игры на свежем воздухе, марки и прочая. До истории ли семейства Шухгальтер мне тогда было.
Ольга и Ирина были, как мне стало известно гораздо позже, двумя из пяти дочерей Шухгальтер. Глава семейства-Александр Шухгальтер-до революции известный в Москве юрист и юрисконсульт. Мама-Анна Игнатьевна- из дворян. Семья жила довольно обеспечено и владела в Москве несколькими доходными домами. В районе Медведково семье принадлежала дача, позднее отданная под госпиталь(в 1914 году). Теперь на этом месте корпуса 20-ой клинической больницы. Все дочери ,кроме двух младших(Ирины и Галины, родившихся после Октября 17-ого), получили достойное образование. В доме культивировался дух либерализма(отец в 1905-ом году участвовал в декабрьских событиях и провёл 1-2 месяца в предвариловке царской тюрьмы); часто устраивались вечера музыки и литературы, где бывали известные деятели культуры Москвы. Словом, это была хорошая русская семья начала 20-ого века. Такие семьи и пострадали после революции в первую очередь. Семье Шухгальтер ещё повезло: отец всё таки участвовал немного в революционных событиях; да и дочки избежали в силу своего пола призыва в армию. И всё бы ничего, и Александр Шухгальтер, естественно лишённый всех своих доходных домов, вроде бы нашёл свою нишу в новой стране и стал юрисконсультом различных издательств и контор. И старшие сёстры повыходили замуж. Но в 1938-ом году отца арестовали и как "врага народа" осудили. Дали ему немного( по тем временам)-то ли 5, то ли 8 лет лагерей. И семья лишилась кормильца. И вот теперь я снова возвращаюсь к тёте Ире.
После ареста отца прошло совсем немного времени И Ирина -девяти классница одной из московских школ встретила, а потом влюбилась в сотрудника НКВД. Для всей семьи Шухгальтер это была трагедия. В их дом вошёл человек, совершенно им чуждый по духу. Ирину попытались отговорить, но тщетно, и в 1939 году Ирина вышла замуж за энкэвэдэшника. Брак, как и можно было предположить, оказался неудачным, и был разорван в самом начале войны. Бывший муж ушёл на фронт, а Ирина тоже пошла на фронт добровольно. Ей было тогда в 1941-ом году- всего 19 лет. Она ничего не умела делать из того, что могло потребоваться на войне. Поэтому, её назначили работать на прифронтовой склад. При очередной ревизии на складе оказалась недостача сапог, рукавиц и т.п.Напомню, Ирине было всего 19 лет. Она уже тогда была очень добрым человеком(позднее очень многие люди с ней сталкивающиеся, отмечали её доброту). Просили солдаты лишнюю пару сапог или рукавиц, и Ирина отпускала. Военные власти не церемонились, не до того было. И Ирина получив срок, отправилась на Уральский лесоповал, где и провела всю войну и ещё пару послевоенных лет.
Именно оттуда, из уральских "посиделок", сюжеты двух последних романов Ирины Александровны ("Всё впереди" и "Немцы"). Кстати, я довольно долго проработал на Урале в геологических экспедициях; бывал и в местах бывшего ГУЛАГа ("Сольлаг" у Соликамска), и встречался по работе с советскими немцами, переселёнными туда из Поволжья в самом начале войны. Могу засвидетельствовать, что лучших работников я не встречал. И дома у них всё было очень аккуратно и красиво. То же самое могу сказать о встречах с нашими немцами, переселёнными в Казахстан. Очень большая потеря для нашей сегодняшней России - отъезд наших соотечественников немцев в Германию в 90-ых годах прошлого века. Впрочем, как и отъезд евреев в Израиль. Эти два народа сделали для нашей страны довольно много хорошего. А вот страна не сумела стать для них милой Родиной. Очень жаль.
Да. Так вот. Ирину Александровну я лично помню года с 1953-его. Я ещё не учился, но часто приходил в школу, к маме и заставал тётю Иру, убирающей коридоры школы.
Дело в том, что как позднее я узнал от моей мамы, Ирина вернулась в Москву в конце сороковых годов. Её нигде не брали на работу. Не было и прописки. Она поменяла ряд рабочих мест, в том числе и на фабрике музыкальных инструментов "Лира"( в районе Северянина). Именно короткая работа на этой фабрике подарит в будущем Ирине сюжет её повести "Женщины". Но надо всё же было как то определяться. И в это не простое время Ирине очень помогли два человека: Михаил Филиппович и директор нашей школы Нина Анатольевна Мыльникова. Это была удивительная женщина. Умная, властная, волевая, без мужа растившая дочь, Нина Анатольевна очень много сделала хорошего разным людям. В её доме жили и учились на учителей две будущие школьные преподавательницы. Нина Анатольевна, помимо бывшей судимой Ирины, приютила в школе ранее сидевшего и в немецком плену и в нашем лагере Якова Давидовича Берковича. Нина Анатольевна в то суровое время борьбы с космополитизмом приняла на работу евреев: мою мать -преподавать немецкий язык , а затем и словесность, Мендельсона Иосифа Львовича-математика, Рывкина Зиновия Исааковича-историка. И несмотря на все её трения с РОНО, Нина Анатольевна всегда поддерживала этих учителей. Но и требовала с них- будь здоров. Когда она умирала в результате длительной тяжёлой болезни(ей было уже за 80 лет), многие её знакомые приходили к ней в дом, чтобы сменить дочь, покормить, перепеленать и т.д. А когда Нина Анатольевна умерла, десятки людей пришли с ней проститься. А ведь она, к тому времени уже давно не работала.
Так вот Мыльникова и приняла Ирину на работу в школу уборщицей или, как тогда говорили, "техничкой", и помогла выправить паспорт. Позднее, Ирина стала работать в школьной библиотеке у Ольги Александровны. Михаил же Филлипович предоставил Ирине кров в своём уже купленном к тому времени доме на 12-ой Линии Красной Сосны. И дал ей свою фамилию. А куда бы она ссыльно поселенка с подозрительной фамилией Шухгальтер в то время бы устроилась?
Ирина навсегда сохранила благодарность Нине Анатольевне. И став известной писательницей, она приглашала Мыльникову на различные презентации своих произведений, в свою новую шикарную квартиру на улице Горького; дарила свои книги с автографами. Впрочем, Ирина делала это и для других ей симпатичных людей, и в частности для моей мамы. У меня сохраняется несколько книг тёти Иры с дарственными надписями моей маме.
Я помню тётю Иру тогда в 50-ых годах- молодой энергичной женщиной с очень живыми глазами и доброй слегка ироничной полуулыбкой на лице. Мне теперь кажется, что живые глаза -это неотъемлемое качество сестёр Шухгальтер(хотя я встречался только с тремя сёстрами). Я помню тётю Иру убирающей школьные коридоры и классы, но я помню её и гостеприимной в доме Велембовских. Она что то рассказывает, зовёт дочку Аську, просит что то принести, а потом долго слушает говорящих гостей. Об этих гостях, о праздничных столах у Велембовских я ещё буду говорить.
Моя мама вспоминает, что талант Ирины проснулся довольно рано, в школе где она работала уже в библиотеке, училась в вечерней школе, а затем поступила в Литературный институт. Тогда, на учительских посиделках, связанных с какими либо праздниками, в том числе и со днями рождений, все заслушивались Ирининых рассказов-коротких, ярких и весёлых зарисовок. Таких моментальных фотографий. Хохотали от души. А потом Ирина стала профессиональной писательницей, ушла из нашей школы, но продолжала поддерживать тёплые дружеские отношения со всеми своими знакомыми. Когда она, став достаточно известной, особенно после выхода на экран фильма "Женщины", снятого Павлом Любимовым по её рассказу и сценарию, въехала в квартиру на улице Горького, и Мама моя И Нина Анатольевна Мыльникова неоднократно у неё гостили. Здесь они встречались не только со стариками Велембовскими, переехавшими к Ирине после сноса дома в Лосинке, но и с актёрами сыгравшими в фильмах по Ирининым произведениям. Я в то время уже не контактировал с Велембовскими. Я взрослел, учился в институте. У меня была своя жизнь. Но все произведения тёти Иры я обязательно прочитывал либо в журнале "Знамя", либо в отдельных книжках подаренных автором моей маме. Скажу, без сомнения Ирина Велембовская в 60-70-ые годы прошлого века была одной из самых читаемых писательниц в СССР. Но не стоит думать, что всё ей так легко давалось. За всем этим стоял труд. А тётя Ира была трудягой ещё с тех пор лесоповала. А цензурные трудности. Романы "Всё впереди" и "Немцы" вышли только после смерти писательницы, уже в новой России. Производство фильма(уже начатое) по повести "Ларион и Варвара" было остановлено, а затем съёмочная группа расформирована. Не понравилось кой кому, что одним из двух главных героев повести явился ссыльный сын кулака. Так что не всё было гладко у тёти Иры. Но она не унывала, а писала себе и писала.Кстати, на моё теперешнее восприятие её творчества, Тётю Иру я бы назвал"Шукшиным
в юбке". Как Шукшин неустанно писал о нелёгкой судьбе мужчин, уехавших из деревни в город, так и тётя Ира писала о нелёгкой судьбе женшин , уехавшщих из деревни в город. Но если Шукшин считал деревню панацеей от всех бед и призывал мужчин вернуться на родину, то У Ирины Велембовской этой темы нет. Она конечно знает деревенскую жизнь может и похуже Шукшина, но она прекрасно знает, что из себя представляла русская деревня в 50-60-ые годы прошлого века. Возвращаться в такую деревню? Зачем?
Мама мне много рассказывала об Ирининой жизни в конце шестидесятых-начале семидесятых годов. Через Ирину мама познакомилась с выдающейся русской актрисой Ниной Сазоновой, с замечательной Наталией Гундаревой. Встречала мама в доме Ирины , что на ул.Горького и Майю Кристаллинскую. Я тут немного отступлюсь. Потому что я тоже встречался с Майей Кристаллинской на концерте в нашей школе. Надо сказать, что в начале 60-ых годов одна из родительниц нашего ученика работала в Министерстве культуры РСФСР и заведовала там отделом, курировавшем гастрольные поездки наших звёзд эстрады. Нина Анатольевна Мыльникова-наш директор, воспользовалась этой ситуацией на все сто. У нас в актовом(одновременно спортивном ) зале прошло несколько концертов. Но в памяти остался один. В его первом отделении выступал прекрасный исполнитель русских народных песен Иван Суржиков, вот во втором-Майя Кристаллинская. Я конечно не помню, что именно она тогда пела, но впечатление от неё, от её исполнения осталось у меня надолго. А мама рассказывала мне какая милая и совсем простая эта Майя в домашней обстановке.
Шли годы. Старики Михаил Филлипович и Ольга Александровна состарились и поумирали. Ирина продолжала ещё что то писать, но тяжело заболела и после продолжительной болезни, не дожив до 70-ти лет , умерла в 1990 году. И наша, прежде всего мамина, связь с семейством Велембовских прекратилась. Остались только воспоминания. И вот что интересно. В первую очередь вспоминалась доброта и весёлость тёти Иры. И это несмотря на нелёгкую жизнь, особенно в первой её половине. И ещё. Несмотря на многолетние контакты Ирины велембовской с учителями, со школой, не было в ней этого учительского желания кого либо учить. Она и в своих произведениях устами своих героев никого ничему не учила. Этих её героев и героинь учила жизнь, которую Ирина так хорошо знала.
Да, так вот оставались воспоминания и книги тёти Иры с дарственными надписями маме. А потом не стало и моей мамы. И вот эта неожиданная весточка по электронной почте в июле 2009 года. А затем моя встреча на сайте "одноклассники" с Ирининой внучкой Юлею. А потом мой звонок Аське-Ксении Велембовской заведующей отделом крупного серьёзного журнала, автором романа "Пятое время года", только что вышедшем и продающимся в книжном на Тверской. Я ещё не успел купить этот роман и прочитать его, но я уверен: Аська не могла написать слабо. Она дочка замечательной русской советской писательницы Ирины Велембовской. Но не это главное. Главное то, что всё детство, отрочество и юность Аська провела в удивительном доме Велембовских-настоящих русских интеллигентов советского периода нашей страны. Вечная память всем им, уже ушедшим от нас, но так много сделавшим для всех нас своим присутствием на Земле.
"Где то на улице Красной Сосны
Мы расстаёмся с тобой до весны.
Кружится, кружится белый снежок,
Кружится, кружится старый вальсок
Юности нашей старый забытый вальсок.
В сердце Лосинку, мой друг, не забудь.
Пусть и отправился в новый ты путь.
Где то присядешь и вспомнишь друзей
И запоёшь эту песню скорей.
Тихо и с грустью вспомнишь ты наших друзей.
Нам расставаться с тобою пора.
Снизу кричат на путях поезда.
Сверху над нами сосны скрипят
Нету пути нам с тобою назад
В вальсе прощанья пары кружат и кружат".
21-24 июля 2009 г