Последний патрон

Владимир Решетников
Некогда колокол сброшен,
Но колокольня стоит,
Вид с колокольни хороший,
Для пулеметчика вид.

Я примостился и сверху
Видеть отчетливо мог –
— Воины третьего рейха
С запада шли на восток.

Шли покорители Польши,
Шли по дороге, пыля,
Шли бы и дальше и дольше,
Если б не встретился я.

Родом я сам из Рязани,
Парень советский, простой,
Давеча мне приказали:
«На колокольне постой…!»

Думаю, справлюсь с задачей,
И задержу у моста
Роту фашистов, а значит
Душ эдак около ста.

Мирный я, мухи не трону,
Ежели тронут меня,
Есть под рукою патроны
И пулемет для огня.

Перекурил я немножко,
Сплюнул и стал воевать –
— Немец с губною гармошкой
Плюхнулся в водную гладь.

Следом второй, ну а третий
Стойку с перилами снес,
Фрицев душевно я встретил,
Видно растрогал до слез.

Те поначалу притихли,
Думал отступятся, глядь –
— Старший им крикнул на ихнем:
«Фойер!», ( наверно – стрелять ).

«Шмайсеры» застрекотали,
Я увернулся и вниз.
Лязгали пули по стали
И колупали карниз.

Пусть я себя обнаружил,
Но преимущество есть –
— Фрицам опасней снаружи,
Мне безопаснее здесь.

Здесь я и духом их выше
Под православным крестом,
Грудь моя Родиной дышит,
Родиной милой, простой.

Не поменяю позиций,
Пусть обнаружен я, пусть!
Чтоб победить – разозлиться
Надобно, вот я и злюсь!

Рыжее солнце в зените
Черные каски печет,
Вы уж меня извините,
Но продолжается счет:

В травку уткнулся четвертый,
Пятый поник и шестой…
Значит, представится черту
Выпить за их упокой!

Видел пейзажи в музее,
Здешний пейзаж посочней:
Густо окрашена зелень
Цветом арийских кровей.

Небо! Разлейся водицей,
Кровь иноземную смой!
Замертво падают фрицы,
Падает двадцать восьмой…

Мост под обстрелом, но лезут
Вплавь через речку и вброд,
Сколько ж огня и железа
Выплюнул мой пулемет!

Лента почти, что пустая,
Предусмотрительно я
Вынул патрон и оставил,
Этот патрон для себя.

Небо просящему внемлет,
Небо – в союзе со мной,
И на засохшую землю
Дождь снизошел проливной.

Я наслаждался затишьем –
— Краткий, но все — таки мир…
Вдруг из укрытия вышел,
Видимо, их командир.

Этот пример героизма
Роту поднял. Во врага
Целясь, стрелял я и гильзы
Падали звонко к ногам.

Мимо и мимо! Неточным
Стал пулеметный прицел.
Выстрелил вновь одиночным,
Но не упал офицер.

Он был рассержен на ливень,
На пулемет, что не глох,
Смел и по – детски наивен:
Мне предлагал: «Хэндэ хох».

Я и не думал сдаваться,
Иль отступать на зады,
Пусть мне неполные двадцать,
Лучше помру молодым!

Ежели надо, так надо,
Водки еще бы чуть-чуть,
В пол упираюсь прикладом,
Ствол упирается в грудь.

Верю, себе и не верю,
С дрожью глотаю слезу,
Слышу, как хлопают двери,
Слышу их топот внизу.

Сердце мое застучало
Силою тысяч сердец,
Вспомнил я жизни начало,
Чувствуя жизни конец.

Вот приготовился только,
Только подумал – пора…
Вдруг долетело с востока
Русское наше «Ура!»

Я благодарен был братцам,
Что подошли в аккурат.
Немцам пришлось убираться
От колокольни, назад.

Мирный я, мухи не трону,
Парень, советский, простой,
Ну а с последним патроном
Я возвратился домой.

февраль — март 2005 г.