Потом вечерний Робинзон
свою надел пижаму,
потом он телевизион-
ную глядел программу,
потом он выключил кино,
сначала встав со стула,
потом зевнул, потом окно
вдруг ветром распахнуло,
когда не стало ни потом,
ни прежде, он очнулся
один на острове пустом,
вздохнул и захлебнулся,
и выпил пустоту до дна,
и отшвырнул пустую
бутылку, поплыла одна
во тьму она ночную,
в какие сети попадёт,
в какой Великой Луже
в какие души западёт:
спасите наши души
от одиночества волны,
бегущей среди многих,
не ведающих глубины
и в гуще одиноких,
где словно волны, невольны
в своём пути над бездной,
мы до последней тишины
безмолвны, бессловесны,
и к берегу устремлены,
нам страшно, и безвольно
мы падаем на валуны,
захлёбываясь: больно!