Памяти Ирины Михайловны Дубовик,
реставратора Русского Музея (Ленинград, Санкт-Петербург).
Работала над иконами до последних дней своих.
В питерских колодцах солнца нет.
Стены… Окна…Пыльных стекол наледь.
Даже днем совсем не белый свет -
Оторопь берет на это глядя.
Руку протяни – уйдет в стену,
В кирпичах, которой, вечный холод.
Помнят эти стены не одну
Смерть во мраке: смуты… войны… голод…
Помнят женский вой по сыновьям:
Кто в бою, а кто от дуры – пули
На гоп-стопе по глухим углам.
Тут не раз Христа во тьме распнули.
По ночам в колодцах не сквозняк –
Души ленинградцев тихо вторят
Петербуржским: отчего и как
Быть им в этом мрачном непросторе?
Почему меж небом и землей
Заблудились – позабылись Богом?
В наказанье - вечный непокой
в интерьерах сирых и убогих.
Только наступает день и час,
Тихий, но наполненный значеньем,
И смолкает тех колодцев глас,
И смывает с них всю грязь теченьем
Принесенным солнечным лучом,
Отраженным многократно в стенах -
Физика здесь вовсе не при чем –
Нет законов тут обыкновенных.
Пробежав по грязным кирпичам,
Ни один ощупав подоконник,
Он находит сползший плат с плеча…
И икону в трепетных ладонях…
Скипидарный дух вокруг такой –
Вспыхнуть все готово в одночасье!
Но покой, какой святой покой
На душе, когда работа-счастье!
Слой нагара… потемневший Лик…
Чуть касаясь смыть столетий копоть…
К просветленью путь еще велик –
Это как иголкой небо штопать.
Это как младенца принимать –
Страх и радость до сердечной боли:
Не напортить, не допережать…
Не исправить, оплошаешь коли…
Так в неярком северном луче,
На часок сбежавшим от шумихи,
Души грешных на Ее плече
Ожидали проявленья ликов.