ex ore parvulorum veritas
Устами младенцев глаголет истина
Каждое утро, шесть раз в неделю я топал в конец проспекта
Бакунина, к Синопской набережной на кольцо «семерки» к без четверти семь утра. Первый автобус с кольца отправлялся ровно в семь, что позволяло мне без особой спешки попасть на работу на завод в Апраксин двор к восьми. Семь утра – время еще сонное, так что народ потихоньку подтягивался и занимал уже привычные места. Публика была изо дня в день одна и та же. Все давно привыкли друг к другу и, хотя практически ничего друг о друге не знали, кроме того откуда человек приходит, с какой стороны, но дружески здоровались, приветственно кивая головами. Затем каждый приваливался к стенке, закрывал глаза и старался еще немного выкроить для сна по пути, зная, что проехать не дадут, непременно разбудят или пассажиры или водитель перед нужной остановкой. Известны были только два имени: Виктор – водитель, дядька предпенсионного возраста с могучей шеей, казацкими усами и густой шерстью на руках и Женя или Евгения Васильевна, средних лет толстая, крикливая, но незлобивая кондукторша с целой батареей разноцветных билетных рулонов с металлическими пружинками-прижимами для удобства отрывания. В то время проезд на автобусах, как, впрочем , и на троллейбусе оплачивался в зависимости от расстояния. На Невский, например, до Московского вокзала, кажется, двадцать пять копеек, до Садовой уже тридцать, а на Ваську в Гавань все семьдесят. Евгеша, как иногда между собой мы называли кондукторшу, понимала, видимо, что люди нуждаются еще в нескольких минутах покоя и безмятежности перед началом трудового дня и сама обходила полупустой салон, по очереди обилечивая пассажиров.Но в этот раз утренняя поездка оказалась не совсем обычной. Для начала, опаздывал Морячок. Судя по всему, он был человеком очень аккуратным и всегда приходил ровно за пять-семь минут до отправления, но приходил он не каждый день, а только по понедельникам. В другие дни недели его не было. Евгеша уже давно высказала вслух версию, что красивый, породистый бородатый моложавый капитан второго ранга приезжает на выходные к своей любовнице, проводит у нее два дня и в понедельник возвращается в порт на корабль.
–Я вам точно говорю, у бабы он два дня милуется. –Евгеша делала незаинтересованное лицо, но глаза хитро блестели любопытством.– Вы на шинельку-то его гляньте, гляньте –там сплошняком волосы какой-то рыженькой милки присутствуют. А у самого кольцо обручальное на пальце присутствует. Если бы из дома от жены ехал, так это бы каждый день было. А так…–Она обводила автобус хитрым взглядом прищуренных глаз и убежденно подводила итог своим дедуктивным рассуждениям:
–Вот так и есть, все мужики – козлы, ну, как есть все! А с виду такой приличный, военный начальник.
И вот сегодня, в очередной понедельник кавторанг явно опаздывал. Витя уже несколько раз подносил к глазам руку с часами и даже, проверяя себя, дважды осведомился у салона
–Сколько там уже натикало?–Он завел двигатель и со словами:
–Все. Больше ждать не могу, на контроль опоздаем– со скрежетом врубил первую передачу.
–Стойте, стойте, подождите–Запыхавшийся от бега, красный от смущения капитан влетел в заднюю дверь и упал на заднее сиденье, где обычно поначалу никто не хотел садиться: высоко – трясет сильно, и прислониться не к чему. Это уже потом, в середине маршрута, когда после Московского автобус заполнялся под завязку, уже любое сидячее место можно было считать за благо, там располагались пассажиры. Но в этот раз и данная традиция оказалась нарущенной, ибо вслед за опоздавшим морячком с криками и гвалтом в автобус ворвалась шумная компания пацанов в форме ремесленного училища и заняла всю длину последнего сидения, фактически вытеснив мужика оттуда. Он громко извинился перед Витей и Женей, поблагодарил их за то, что дождались и пересел на обычное место ближе к водителю. Вероятно, от спешки и бега, его лицо покрылось потом. Он расстегнул шинель , достал носовой платок и стал утирать распаренный лоб и шею. Евгешу, видать, распирало любопытство, и она не сдержалась
–Что, капитан, с ехидцей спросила она,– никак не расстаться? Так и корабль твой уйдет без тебя, небось, там ждать-то не будут!
–Не, Женя, без командира корабль не уйдет, но неприятности будут. – И он снова стал благодарить за то, что его дождались. Разочарованная тем, что не получила ответа на свой вопрос, и мучимая любопытством кондукторша тоже присела на свое отдельное место, как на капитанский мостик.
Пацаны сзади громко и весело чему-то смеялись, вспоминая какую-то Люську, обсуждали ее достоинства и спереди, и сзади, так что Евгеша не выдержала и шикнула на них–
–Эй, малолетки, уймитесь, уши вянут от ваших разговоров. Ее поддержали и некоторые из пассажиров. Парни примолкли.
Не зря говорят, что понедельник – день тяжелый. Привычный похмельно-утомленный ритм автобусной жизни оказался неожиданно еще раз нарушен. На Суворовском, возле ломбарда в салон вошла, нет не вошла , а вплыла очаровательная брюнетка лет двадцати пяти в коротком каракулевом полушубке, из-под которого торчала почти столь же короткая желто-оранжевая плотная юбка, оставлявшая в свободном доступе для всеобщего обозрения изумительной красоты и правильности линий капроновые чулки( колготок в те годы наши дамы еще не знали). Стоит ли заострять внимание на том, что эти чулки облегали столь же соблазнительные и безупречные по форме ножки. Девушка несла на руках краснощекого от морозца четырех- пятилетнего мордатого бутуза в мутоновой шубке подпоясанной широким офицерским ремнем. Она с трудом, покачиваясь в такт с автобусом пробралась вперед, усадила сына рядом с подполковником, испросив его согласия вопросительным взглядом, а сама пошла к Евгеше платить за проезд.Пока та отрывала от своей груди ленточки разноцветных билетов, пока брюнетка пробиралась назад, пацаненок без всяких излишних смущений встал сначала на сиденье, но не удовлетворившись этим и привлеченный, очевидно, блеском погон и кокарды с «крабом», решительно перебрался прямо на руки к морскому волку. Подоспевшая мать попыталась стащить чадо с капитанских колен:
–Нельзя, дорогой, к чужим дядям на руки залезать. Я тебе уже сколько раз говорила. Это некрасиво, ты уже большой мальчик, тяжелый. Дяде военному тяжело тебя держать. У мальчишки широко распахнулись глазки и он спокойно отбрил маму:
–Дядя сильный, – громко произнес он, дергая кавторанга за бороду,–правда, дядя? Тебе не тяжело?
Офицер плотоядно облизнулся, глядя на соседку и заверил ее, что ничего страшного, что ему совсем не трудно держать парнишку и его борода выдержит такой напор. Мама продолжала всячески увещевать сынка, пыталась даже хлопать его по рукам, пересадить к себе, уговаривала:
–Ну, иди милый, ко мне на ручки, у мамы же лучше сидеть!
Но все было напрасно. Мальчишка смотрел на мужика влюбленными глазами и с интересом продолжал гладить его бороду. Он заглядывал кавторангу в глаза, прижимался к нему щекой и что-то шептал ему на ухо. На свою беду мама решила поинтересоваться:
–Сынок, что ты там говоришь дяде? Скажи громче, чтобы я тоже слышала.
Это была ошибка, так как ребятенок послушно выпрямился на коленях у попутчика в полный рост, нежно погладил еще раз офицерскую бороду, зарылся в нее лицом и громко, на весь автобус, как и просила мама, послушно произнес:
–У дяди очень красивая мягкая, пушистая и приятная борода. Она мне очень нравится. Прямо, как твоя пися!
В автобусе и так было тихо, так как он спал, но после этих слов тишина стала вообще пронзительной. Было слышно, как стучит клапан четвертого цилиндра двигателя и шелестит изношенный растянутый ремень генератора. Только с заднего сиденья, где располагались ремесленники, вдруг раздался смешок и чей-то голос произнес:
–Информация к сведению!
Брюнетка стала медно-пунцовой. Она вскочила, подхватила на руки ребенка и опрометью рванула к выходу. Автобус как раз подъехал к остановке на углу Литейного у кинотеатра «Октябрь». Двери открылись и девушка пулей вылетела на тротуар. Поставила сынка на землю и от всей души отвесила ему полновесный шлепок, широко раскрывая рот, видимо что-то выкрикивая уже ревущему и ничего не понимающему чаду, вид которого говорил» За что? Я же похвалил!
Офицер, вероятно, тоже был сильно смущен. Он тоже встал, растерянно обвел глазами автобус и тоже быстро выскочил из машины. Вдогонку с заднего сидения донеслось:
–Ага! Информация упала на плодородную почву, дала всходы и принята к сведению.
А второй голос добавил:
–Успехов вам, товарищ капитан второго ранга!