Стихотворения Ф. Карима в переводах А. Ахматовой
С татарским народом и культурой Анну Ахматову связывает многое. Как известно, род её по материнской линии восходит к хану Золотой Орды Ахмату (отсюда и её псевдоним). Судьба же поэтессы сложилась так, что она жизнью и творчеством вновь и вновь возвращалась к Татарстану.
Во время Великой Отечественной войны А. Ахматова несколько дней была в Чистополе в октябре 1941 г.: проездом в Ташкент в эвакуацию, прибыв сюда 19 октября вместе с Б. Пастернаком и К. Фединым и уехав отсюда с Л. Чуковской 24 октября. На это указано в ряде книг, посвящённых исследованию «чистопольского периода» русской литературы – судьбы писателей, жизнь и творчество которых так или иначе связаны с пребыванием в эвакуации в Чистополе в годы войны (1941 – 1943 гг.).
Перу А. Ахматовой принадлежат переводы стихотворений ряда татарских поэтов, среди которых имена таких классиков татарской литературы, как Г. Тукай и М. Джалиль. Имеются в её богатом переводческом наследии и переводы семи стихотворений поэта Ф. Карима: это «Мотылёк», «Жду тебя», «Два друга», «Говорят, павлин всех птиц прекрасней…», «Прошла ты мимо, равнодушна…», «На морском берегу», «Прощание». Сделаны они были при подготовке переводной книги Ф. Карима «Избранные стихи и поэмы».
При обилии переводов, выполненных А. Ахматовой, к слову, не только из татарской поэзии, необходимо подчеркнуть, что она была весьма щепетильна при выборе стихотворений, переводя только то, что каким-либо образом имело отзвук в её судьбе и творчестве. Это вполне позволяет проводить сравнительно-сопоставительный анализ её оригинальных творений не только с переведёнными ею произведениями, но и вообще с творчеством их автора, обнаруживая творческие переклички и связи поэтов, их духовное родство и общность судеб. В случае с переводами А. Ахматовой стихотворений Ф. Карима проследим это на уровне мотивно-тематическом и образном.
Стихотворение «Мотылёк» (в оригинале – «К;б;л;к») написано Ф. Каримом ещё в пору его поэтического становления – в 1936 году. Оно является одним из его несомненных творческих удач – в пору творчества, когда многое поэтом было создано, что говорится, «на злобу дня». Среди множества стихов «индустриально-строительной» и «оборонной» тематики «Мотылёк», посвящённый дочери Аде, выгодно отличается – лирической проникновенностью, обнажённостью и теплотой чувства, философским пониманием трагизма и сложности человеческой жизни. Эти качества с годами, после того как поэт познает испытания тюрем и лагерей, лихолетий военных годин, составят своеобразие лирики Ф. Карима, выведут её на уровень высокой поэзии. «Неслучайность» выбора А. Ахматовой для перевода этого стихотворения Ф. Карима мотивирована, на наш взгляд, прежде всего этими качествами творения. Они характерны и для её творчества.
Привлечь А. Ахматову мог и заглавный образ стихотворения. Она была к нему явно неравнодушна, свидетельством чему может служить и выполненный ею перевод стихотворения армянского поэта Аветика Исаакяна «Песня птиц», где, в частности, есть такие строки: «Однажды девочка, резвясь, // Играла средь полей, // А мотылёк, зарёй светясь, // Кружился перед ней. // Она хотела мотылька // Красивого поймать, // Но тщетно тянется рука, // Никак его не взять». Чем не ситуация стихотворения Ф. Карима: «Забот у доченьки немало: // В саду привольно бегать ей, // С сачком гонясь за мотыльками // Среди цветов, в тени ветвей. // Вот мотылёк слетел на розу, // Но он не погрузился в сон. // Хоть плачь, его ты не поймаешь, – // Затрепетав, умчится он»?
Вот только художественные решения совершенно иные. У А. Исаакяна развитие идёт в русле балладного стиха: девочка, гонясь за мотыльком, забрела в лес, заблудилась, три дня в нём переночевала, питаясь ягодами, пока её не отыскали «соседи и отец». У Ф. Карима же сюжет получает иное продолжение и иной финал: «За мотыльком, дитя, не бегай, – // Пускай порхает над листвой, // Пускай тебе на кудри сядет, // Как самый лучший бантик твой. // О мотыльке грустя ты вспомнишь, // Когда пора дождей придёт, // Когда прекрасная, как зори, // Внезапно юность расцветёт» [с. 5].
Вот этой теплотой, ласковостью и бережностью обращения к ребёнку и могли тронуть стихи Ф. Карима А. Ахматову, познавшую, как и её татарский собрат по поэтическому ремеслу, горечь разлуки с собственным дитём. Как и горечь осознания того, что время беззаботности и счастья, короткое и хрупкое, как жизнь мотылька, неизбежно сменится «порой дождей» (сказано, конечно же, в аллегорически-символическом смысле), невзгод, лишений. Последние четыре строки добавлены к изначальному варианту стихотворения Ф. Каримом уже в годы войны – после его «отсидки» в тюрьмах и лагерях, битв на полях Великой Отечественной. А. Ахматовой, познавшей «вечную» разлуку с мужем, жёсткое отношение к ней со стороны властей, разлуку с сыном, заключённым в тюрьму по политическим соображениям, как никому другому было близко пережитое и выраженное в стихе татарским поэтом.
Причём выраженное в афористичной форме – лаконично и смыслоёмко. Уже в раннем творчестве Ф. Карим, как видим, пробует свои силы в «формульном» выражении поэтической мысли. С годами этим умением он будет владеть, как и подобает мастеру слова, – легко и красиво. В этом убеждает стихотворение, написанное Ф. Каримом в 1942 г., которое как раз и могло тронуть Ахматову своей афористичностью, характерной, как известно, и для её поэтического слога, потому, видимо, и переведённое ею: «Говорят, павлин всех птиц прекрасней. // Ну, а ласточка – краса небес? – // Все цветы по-своему прелестны, // Каждый кустик украшает лес» (с. 10).
Примечателен в этих строках и образ ласточки, к которому у А. Ахматовой тоже особое отношение. Ещё в дореволюционном творчестве она обращалась к нему. Персонаж её поэмы «У самого моря» (1914) «застонал и невнятно крикнул» лирической героине: «Ласточка, ласточка, как мне больно!». После этой строки следует весьма знаменательная строка: «Верно, я птицей ему показалась».
Вернёмся к нашей теме, в связи с которой и в продолжение «морской» темы Ахматовой обратимся к её переводу стихотворения Ф. Карима «На морском берегу». Оно было создано поэтом в 1942 г. и передаёт одну из основных идей его фронтовой лирики – призыв и готовность отдать жизнь за счастье и свободу Родины. Уже этим оно близко и родственно творчеству А. Ахматовой.
И, безусловно, неравнодушием к морю. Романтический морской пейзаж, как и в «маринистских» произведениях А. Ахматовой, созвучен в стихотворении Ф. Карима внутреннему состоянию лирического героя, даже вроде как «стимулирует», «вызывает» его переживания: «Орёл и стихия! Взлетают, шипя, // На скалы волна за волной… // Как грозно моя закипевшая кровь // Клокочет в груди молодой! // И вдруг задрожала скала, чтоб меня, // Подбросив, взметнуть к облакам. // Кипит моя кровь, и хочу я парить // Над тучей, подобно орлам» (с. 13). Сколько экспрессии в этих реалистически внешне и внутренне (психологически) строках. Как они, должно быть, по мироощущению были близки А. Ахматовой, стиль которой, как, пожалуй, ни у кого, отличался строгой верностью действительности и достоверностью чувства.
Завершая разговор по заявленной в заглавии параграфа теме, отметим, что те стихотворные переводы, которых мы детально не коснулись, тематически близки – все они о любви. Любовью, центральной темой творчества А. Ахматовой, обусловлено, думается, её внимание к любовной лирике Ф. Карима.
У него тоже ни одна тема так не связана с выражением самых сокровенных, тайных, интимных сфер человеческой души, как любовная. Многие его стихи о любви ведут за границы любовной лирики, становясь, при всей своей непритязательности, одним из образцов философской поэзии Ф. Карима, воспевающим жизнь и любовь – как её основу и высшую ценность. Такое понимание любви, думается, и привело к тому, что одна из вершин поэзии Ф. Карима 1930-х годов как раз связана с любовной лирикой. Речь о стихотворении «Ике дус (;ыр)» («Два друга (песня)»), сюжет которого несколько даже банален: два друга влюблены в одну и ту же девушку и с нетерпением ожидают, кого же она выберет. Но достоинство произведения не в сюжете, а в том, с какой песенной живостью, самоиронией, лирической задушевностью и непосредственностью поведана от лица лирического героя эта история. Читается текст оригинала легко, и за этой лёгкостью – мастерство поэта. Столь же лёгок на восприятие текст перевода стихотворения, что есть свидетельство высочайшего мастерства переводчика.
Таковы «связи» Фатиха Карима с Анной Ахматовой. Мы убеждены, что их дальнейшее изучение, равно как и «диалогов» татарского поэта с другими близкими по эстетическим устремлениям авторами, откроет немало тайн литературного творчества.