Тот человек, что псу пожавши лапу,
склонился над канавой умереть
(до той минуты, собственно, на треть,
не верящий в пророчества сивиллы
и не вверявший тело эскулапам),
считал: как не крути основы мира,
из коих чудищ делают лишь греки,
их дух по-прежнему неизгладимо сладок
и крепок;
но, в то же время, коченеют трупы
на свитках древних. Пищей для собак,
коль наши боги не дадут солгать,
усеяны поля вечерней битвы.
На них звучат предательские трубы,
которые насильственно убитых,
увы, не воскресят. Они не слышат
ни похвалу, ни праведную глупость,
ни свиста.
Земля одна. И умирать на ней,
не представляется возможным в одиночку.
Чтобы не видели твоей предсмертной корчи, -
починь во мгле. Не дай узреть пришедшим
в твоих глазах каких-то прежних дней,
причину смерти, голод, прежних женщин.
Знай, что в тот день, когда ты будешь сломлен,
не будет в пифосе значительно тесней,
чем в Парфеноне.