В комнате четыре
дверь глядит в окно,
я посередине,
на потолке пятно.
На столике прикроватном
два яблочка рядом с яйцом,
конфетка, таблетка и капли,
и радио с проводком.
Парнишка справа трусит,
что будет еще скучней,
а слева бросает шутки
случайно побитый еврей.
Еще один эпилептик,
чмокнув всей головой,
бумажку в руках треплет
и говорит: "Дорогой."
А на полу под Верди
качает врунишка пресс,
но фельдшер сказал: "Он не вредный,
а в чем-то честней вас всех."
Согнувшись над телефоном
от разных больших забот
несветлую выбрав сторону
седой сигаретку жует.
Не входит в число рассказчиков,
но почему-то зануда,
прищурившись, толстым пальчиком
чего-то все чинит чудно.
Давно уже тайна свободна,
но из языческой темени
нас навещает китаец безродный,
храня косоглазие царского племени.
Лежали еще и другие,
и ближе, и вдоль угла,
но вместе мы мало пили,
никто не забыт, но пока...