Печалит разум полусонная дуга,
И где бы ты на этом свете не был,
Она несёт то поле и луга,
То мёртвое и сумрачное небо.
Крадутся кротко пересветы пыли,
Что так невидимы для разума и глаз,
Как долго мы на этом свете были,
Как редко свет откладывался в нас.
Мечты учили и вселяли веру,
Всё украшали неизведанную водь,
И вся любовь, не зная меры,
Рвала клинком чужую плоть.
Куда и с кем, диктуют постоянно
Где путь, что протоптали предки?
Который подражает неустанно,
И не оставит дьявольские метки.
Миры рисуют разные пути.
Как будто отрицая эту моду
Засело одиночесвто в груди,
Отдав другим ипостосям свободу.
За жизнью наблюдают через сетку,
Где ни на миг не уловимы звуки,
Где каждый час, рожая клетку,
Испытывают тягостные муки.
Спокойные на радостных верхушках,
Моря вдруг приняли избыток форм,
И будто бы разорванная пушка,
На тёмном дне образовался шторм.
Убийство бури, как пример мишени,
Или разрез, иль выстрелом в висок!
И вот горячий, скачущий на сцене,
Упал стремглав на выжженый песок.
Тоска съедает тело изнутри,
И что-то шепчет грозно в ухо:
"Да, если видишь, то смотри,
Танцуй, пока не стало слуха".
Глатая пыль, они подавят смех,
Их пальцы продырявили виски.
Всегда учились жизни не у тех,
Ведь нету счастья там, где нет тоски.
Печалит разум полусонная дуга,
Где полусонно проживают жизни,
Где полусонный, полуумерший слуга,
Обязан посвятить себя отчизне.