Время детское совсем,
А бабуля спать собралась
И сидит на железной кровати-
Перину взбила попышнее,
Подушку высоко вспушила,
Любимое лоскутное одеяло расстелила
И заплетает свои тонкие и воздушные,
как нимб, волосы в косички...
Стала бабушка сухонькой,
Маленькой и лёгкой, как пушинка...
И дом её - точный бабушкин портрет -
Такой же старенький и воздушный:
С плюшевым ковром,
по которому плывут лебеди,
Железной кроватью с шишечками на спинках,
с кружевным подзором...
С ткаными полосатыми дорожками...
И запах какой-то особенный...
Пахнет растирками - муравьиным спиртом,
тройным одеколоном
и самодельными настойками ...
В чулане стоит большая бутыль с узким горлом,
в которой зреет наливка -
тёмная, густая, с распухшими вишнями...
Бабушка доплетёт косичку,
закрепит на затылке роговым гребешком...
Посидит , грустно глядя в тёмное окно,
накинет на голову,
лежащий на плечах светлый платок,
завяжет его узлом под подбородком,
попросит выключить свет, уляжется поудобней
и ещё долго будет что-то бормотать себе под нос...
То ли молитву читает,
то ли продолжает неоконченный разговор
с, только ей ведомым, собеседником...
И этот тихий звук её голоса
убаюкивает быстрее колыбельной...
Картина Натальи Сюзевой