О мой тихий город, медово-золотой,
закопанный в ущельях, там где волки
тихо бежали вдоль зимнего меридиана;
если бы я тебе описал, город
дремлющий под грудой мёртвых листьев,
если бы я тебе описал поверхность океана, на которой
корабли пишут длинные линии светлых стихов,
и яхты как павлины хвалятся высоким парусом.
и средиземное море, остановленное в солёном сосредоточении,
и мегаполисы с острыми башнями, сверкающими
в пронзительном солнце утра,
и дикая сила самолётов, которые исчезают в облаках,
вечное презрение чиновников к нам, людям
узкие улочки Умбрии, в которых как в цистерне
остановилось старое время со вкусом сладкого вина,
и некий холм, где растёт наиспокойнейшее дерево;
серость Парижа, через который течёт река прощения,
Краков, в воскресенье, когда даже листья каштанов
кажутся отутюженными невидимым утюгом,
виноградники, в которые вступает жадная осень
и автострады полные страха;
если бы я тебе описал серьёзность ночи,
когда это случилось,
и рёв поезда едущего в небытие,
и коньки блестят на импровизированном ледовом катке;
пишу из путешествия - потому что я хотел видеть,
а не только знать - видеть ясно
пожары и портреты единственного мира,
а ты, неподвижный каменный город,
мои братья в мелком песке;
над вами всё еще вращается земля
и идут римские легионы,
и полярный лис слушает ветер
в белой пустыне, в которой гибнут звуки.