Я захожу в квартиру,
И мне не хочется петь.
Пью (паршиво!) микстуру.
Не зачем больше стареть
И старить себя, всё обманка,
Всё 21 век.
Но крутится дальше шарманка.
Что я за человек?
Что в моих мыслях важнее,
А что, может быть, ерунда?
То от чего теплее:
Огонь, любовь и еда -
Мне опротивели, (как же,
Без этого не проживёшь.)
Я посылаю бумажный
Кораблик, но ты порвёшь,
Словно, как тузик грелку.
Так же мои стихи.
Бью от досады тарелку:
"Сколько ещё панихид
Сердце моё отыграет?!
Даже не отпоёт!"
Он о своём гутарит.
Сердце теперь как лёд.
Биться не станет боле.
Искры не будет пускать.
Я от паршивой боли
Не знаю, как описать,
Как не находят дома,
Места не могут найти.
Что ежедневный гомон,
Как его не шерсти,
Не превратится в строчку,
Не обретёт огран.
Жаль, никогда в рассрочку
Я стихи не продам.
Снова звонит будильник,
Жаль мне - не телефон.
Если б найти рубильник,
И "бац!" - ты опустошён.
"Бац!" - никаких любовей.
"Бац!" - навсегда один.
Если с тобой боролись -
Ты был живой, невредим.
Я же бросаю в небо:
"Я твой бездомный гость.
Не существует Феба,
А существует злость.
Сила, что рвёт на лоскут
Душу, клейменную им.
Ни одного отголоска,
Где же ты, мой Серафим?
Или мой шёпот хлёсткий
Бьется о небеса?
На чертовом перекрёстке
Не выдают адреса..."
Я продолжаю упрямо
В небо кидаться строчкой.
Только моя диаграмма
Вдруг превратилась в точку.