Памяти моей тети Наталии Фаерман
Порвав холсты, разбив все рамы,
Тянулась к главному рука,
Полотнам предстоящeй драмы,
Читателю неведомой пока,
Не расскажу истории печальной.
Темнело в студии под крышей,
Портрет не выходил который день,
Перчатку одевая еле слышно,
Красавица царапала мишень,
Словно клыком владея хищно:
"Сегодня сударь, право лень,
Давайте завтра, у меня мигрень."
Маячил Англетэр за занавеской,
Исaакий погружался в крепкий сон,
Художнику казался очень резким
Княгини уходящей тон,
Он засыпал усталый зверски,
В руках сжимая кисть и книжный том.
Как будто надышавшийся эфира
Он бредил лежа прямо на полу:
Амур из сердца рвал стрелу,
Зрачки испепелял вампиром,
Измерив раны глубину,
В блаженстве как от элексира,
По капле испивал вину.
Делец, добычею влекомый,
Затеивал опасную игру,
Как будто ангел невесомый,
Натягивая лука тетиву,
Парил вблизи над жертвой сонной.
Щелчок практически беззвучный,
Замедленный стрелы полет,
Пронзает грудь благополучно
И вот уже в лопатках жжет,
Не обьяснить сего научно...
Стрельбы прицельной результат,
Как обоюдоострый меч,
Княгини беспокойный взгляд,
Сжигая память, сон и речь,
Напомнил тела аромат,
А также место тайных встреч.
Вернулась запаха напасть,
Одежд, ладоней, плеч, и кудрей,
Ее безудержная страсть,
Чернил чернее, ярче пудры,
Пoрабощающая власть.
Вот снова режут слух вопросы
И валят словно вездесущий снег,
За расплетавшиеся косы,
Цепляется нашейный амулет,
Словно шипами колет одинокой розы.
В замерзшем, северном отеле,
Затерянном в лесах среди озер
Звенела опера магических метелей,
Напоминaла вьюга громкий хор
Многоголосых менестрелей.
Снежинки заметали грусть
Прощающейся с прошлым пары,
Им не дано было заснуть,
В предчувствии грядущей кары,
Что кралась словно в горло ртуть,
Портрет отчаянно рисуя,
Виски, глаза, усмешку губ
С сударыней прощался, и целуя
Он в жестах обнаружил вдруг,
Что главный грех - терять такую.
Друг друга обвивая, словно кисти
Ломались о холсты картин,
И разжигая жаром истин
В углу пылящийся камин,
От страшных задыхались мыслей.
Метались в паранойе тени,
Двух тел сливавшихся в одно,
И трескался кирпич на стенах,
Рвалось постельное сукно,
И обжигало кровью вены.
Хрустальные Богемские бокалы
С отчаянно-рубиновым Bordeaux*
Неистовые пальцы отражали,
Вибрацией звенящее окно
Лавину в скалах предвещало.
Сбивалось жаркое дыханье,
Как будто подводя итог,
Les amoureux*, не веря в расставанье
Глядели в белый потолок,
Темнеюший от черноты признанья:
"Сжигая к прошлому мосты,
В огонь портрет беспечно бросив,
Другую нарисуешь ты,
Словно зима сменяет осень,
Природа жаждет наготы.
С холстом сгорят мои черты..."
Очнувшись от скрипящей двери,
Извозчиков ругающихся брани,
Он вспоминал, что давеча намедни
Великую княгиню словом ранил,
Оправдывая опоздание мигренью.
Горбился монстром на треноге
Портрет как будто ожидал цены,
Предчувствие губительной тревоги
Сжимало в центре молодой груди,
И даже на иконах не смеялись боги,
Шептали словно: "Не суди"
И вот рука касается мольберта,
Поверхность гладит, трогая смущенно:
"Увековечена, сударыня бессмертна,
Лишь взгляд подправлю обреченный,
Открою позже, серебром тисненный,
Забытый кем-то с сургучем конверт".
А в нем, словно из прошлого билет,
Сверкало дорогое украшенье,
Как правда, как единственным ответ,
Как будто жертвоприношенье,
Приснившийся нашейный амулет...
*Bordeaux - красное французское вино Бордо
*Les amoureux - любовники
12.07.2016
www.st-petersburgfriends.com