***

И как-то страшно читать Платона, где между строк
снова Ты,
не вы, а в единственном
роде,
как и сам,
как и до тебя,
так и после. Всего себя
растратил на мелочи бытия,
ежесекундные сублимации, коих череда
как паровозный гудок из памяти,
как слово немецкое, режет холодом и длится
если не века, то пол-жизни.
Этот холод не дает пошевелиться,
раскрыть книгу, забыться
на мгновение хоть. О, если бы не ты!
Стены снова тесны, и к стихам тянутся руки,
но пальцы дрожат, коченеют страницы, старухи –
рифмы старые слепо и молча глядят,
кивают,
и даже они не простят.