Когда настанет срок, придёт пора,
Зажжётся свет и занавесь опустят,
Зал стихнет и закончится игра
И маску смеха сменит маска грусти.
И зритель разойдётся по домам,
Что так рукоплескал, бросая розы.
Артист размажет краску по щекам,
Стирая нарисованные слёзы.
Да, смешить он мастак, играя,
И не может он жить иначе.
Просто роль у него такая,
Почему же тогда шут плачет?
Когда в гримёрке он совсем один,
Он шутовской колпак с себя снимает.
Рапира, плащ из стареньких гардин,
Шут – Гамлета украдкой там играет.
Он рыцарей сыграл бы, королей,
Отелло бы сыграл и Донкихота,
Колпак шута в гримёрке на столе,
Напомнит, что смешить его работа.
Ведь смешить он мастак, играя,
И не может он жить иначе.
Просто роль у него такая,
Почему же тогда шут плачет?
А завтра будет день и вновь аншлаг,
Цветы, аплодисменты и поклоны.
Шут снова нарисует на щеках
Слезу на белом гриме краской чёрной.
Он роль свою играет лучше всех
И в этом нет на сцене ему равных.
Из зала крики «браво», громкий смех,
И для артиста нет ролей не главных.
Ведь смешить он мастак, играя,
И не может он жить иначе.
Просто роль у него такая,
Почему же тогда шут плачет?