Сбылась моя мечта. Самолёт уносил меня в сторону далёкого и сказочного Китая. Несколько месяцев усилий не пропали даром – мне удалось найти спонсоров поездки. Они летели на Харбинскую промышленную выставку налаживать торговые связи с китайцами. Я летел смотреть город и знакомиться с мастером ушу Ван Фаном. Какие-то полномочия для подписания протоколов о намерении с китайскими фирмами у меня были, но это больше для прикрытия.
Летели долго, на дворе был 1991 год - СССР как бы ещё был, но уже ненадолго. Приземлились в Хабаровске, потом самолёт в Харбин ждали ещё часа два. Мои спонсоры держались отдельно от меня. Они уже бизнесмены, хоть и советские. Один из моего института, а двое вообще из Риги. Уже другая каста.
Когда мы прилетели, нас отвезли в отель, и к нашей делегации прикрепили группу студентов -практикантов из китайского иняза. Многие из них говорили на русском ещё очень плохо. Поселили нас в двухместных номерах, и каждый день с утра возили на заказных автобусах в огромный выставочный центр. Там было много китайцев в штатском, но на бейджиках фотографии у многих были почему-то в военной форме.
Я позвонил Ван Фану и на ломанном английском сообщил о своём неожиданном приезде. Он пришёл на встречу, и мы долго пытались понять друг друга. Ван Фан очень хотел приехать в Россию и преподавать там ушу, поэтому он согласился дать мне несколько уроков бесплатно, надеясь на моё содействие в этом вопросе.
В один из дней мы поехали на обзорную экскурсию по Харбину. Когда-то в нём было очень много русских эмигрантов, бежавших сюда после революции. Но в Китае тоже были свои революции, и русских в Харбине почти не осталось ….
Сначала мы посетили буддистский монастырь. Экскурсовода не было, и старший по группе неожиданно попросил меня коротко рассказать о буддизме. Я много читал об этом учении и вполне справился с задачей. Потом мы пошли по храмам, они следовали один за другим в прямую линию, уходящую вглубь монастыря так, чтобы выходя из одного пройти небольшой дворик и сразу попасть в другой. В храмах стояли статуи, перед которыми китайцы молились и возжигали курительные палочки. Я тоже купил одну такую палочку и зажёг её наугад, впрочем, без особого энтузиазма, ничего близкого и родного я там так и не почувствовал. У входа в монастырь стоял буддийский монах, взгляд его глаз был пустым и безвкусным, как овощ, забытый осенью на грядке и нечаянно долежавший до весны под снегом.
Дальше нас возили по каким-то стадионам и магазинам, мы проехали мимо гигантского памятника Мао Цзэдуну - и неожиданно оказались в православной церкви. Это был уцелевший действующий храм Покрова Божией матери, в который ходили немногие оставшиеся русские люди, всё ещё проживающие в Харбине. Из чувства солидарности с ними я бросил пожертвование в ящик. Появился батюшка-китаец, это был протоиерей Григорий Чжу. Он хорошо говорил на русском с лёгким акцентом и немножко растягивал гласные звуки. Речь его была наполнена миром и спокойствием в отличие от всех остальных китайцев, с которыми мы в эти дни общались.
Старший нашей группы опять подошёл ко мне с неожиданной просьбой.
- Максим, а вы не могли бы поставить свечку к святителю Николаю за наше удачное возвращение? - спросил он у меня.
-Я ведь некрещеный, - ответил я. Свечка стоила дорого – один юань, тем более я уже бросил в ящик такую сумму. Желания жертвовать ещё, честно говоря, не было. По меркантильным расчетам это был почти советский рубль 80-х годов.
- Это не страшно, - сказал старший. Когда я купил свечку, он подвёл меня к иконе и показал, как надо перекреститься. Я повторил незнакомый для меня жест, зажёг огонёк и поставил свечу на подсвечник перед образом. То, что произошло потом, я запомнил на всю жизнь. Я увидел русские и родные глаза святителя Николая, а потом почувствовал реальное тепло и живое участие к моей жизни, идущее от иконы, как от живого и близкого человека. Потрясённый до глубины души, я вышел из храма, и суета Харбина отвлекла меня от осмысления необычного чувства.
Мы возвращались опять через Хабаровск, на этот раз до самолёта были почти сутки. Приятель одного из моих спутников поселил нас в местную гостиницу, где нас ожидал весьма неприятный сюрприз. Там жили бритоголовые и видавшие жизнь бичи, а сама гостиница напоминала потрёпанное студенческое общежитие. Мои спутники были затарены « под завязку» купленными в Китае кожаными куртками и другим барахлом. Меня после моих занятий у Ван Фана решили назначить телохранителем и заботливо забирали мой багаж, чтобы руки были свободны, если что…
Мы загрузились в комнату с обшарпанными стенами и старыми кроватями. Кто помнит 1991 год, тот знает, что магазины были практически пусты. У нас на столе оказались шпротный паштет, банка морской капусты и батон чёрного хлеба, и только мы собрались запить чаем эту нехитрую снедь, как в дверь раздался стук, она открылась, и что-то похожее на огромную рыбку блеснуло в дверном проёме, а потом стремительно исчезло, громко хлопнув дверью. «Джентльмены» застыли с бутербродами в руках.
-Максим! Иди, посмотри, что там? – услышал я чей-то напуганный голос. Я выглянул и увидел красивую женскую фигуру в серебристом платье из ткани, похожей на чешую рыбы. В конце коридора стояли лысые бичи, готовые к активным действиям.
- Ну, что там? - спросил один из них у столь поспешно покинувшей нас дамы.
- Закуска бедная - похоже, брать нечего, - раздражённо ответила она, и нехороший огонёк начал гаснуть в глазах бичей. Меня они почему-то не заметили, может быть «чешуя» на женщине их слегка ослепила.
Я рассказал обстановку, и сборы начались мгновенно. Не прошло и пяти минут, как мы уже ехали коротать остаток ночи к хабаровскому приятелю. Он извинялся за неудачную гостиницу, угощал нас рыбой калугой и каким-то вином. Спонсоры мои расслабились и смотрели на меня с благодарностью.
В самолёте мы все заснули и благополучно долетели. Моя первая в жизни молитва была услышана. Видимо, мне надо было обязательно улететь далеко – далеко от дома в Китай, чтобы там впервые встретиться лицом к лицу с «русским» святым святителем Николаем. Кстати о «совпадениях»: первый храм, который открылся у нас в городе после перестройки - Никольский, прихожанином которого я стал через некоторое время после крещения, и являюсь им по нынешний день.