Я погружалась, тени выплывали,
А между нами - толща горьких вод.
И Рыб безмозглых скученные стаи
Щекочут плавниками мой живот.
Но не смешно - тут так темно и страшно
Теряю направленья, только вниз.
Пока всё было буквенно-бумажным
Не понималась просьба: "Берегись!",
Не думалось пучин остерегаться
И омуты подальше обходить,
Ведь так манила бледным тонким пальцем
Возможность затянуть на шее нить
Двуликой правде, чтобы убедиться
В ее существовании. И впредь
Расправив крылья совершенной птицей
Над миром бестолковости лететь.
Но черта с два. Я грубо просчиталась.
Раздумья вверх не тянут, лишь на дно.
И тело сводит холод, а усталость
Нашептывает: "Так уж суждено".
Я погружалась, тени выплывали.
Со дна что ль оттолкнулись или как?
Приглядываюсь - кожа цвета стали
Застывший страх в подернутых глазах.
В открытых ртах рыбешки серебрятся,
Довольные возможностью пожрать.
Подмигивают: "Нет, не будет шанса,
Мы завтра будем сытые опять".
Я погружалась, легкие горели
Один лишь вдох, один всего. Один!
И окажусь в тепле своей постели,
Забыв про притягательность глубин.
Пускай потом надменное: "Не с нами".
Процедят в спину жемчуга ловцы.
Пускай приходят ночью, злыми снами
Те всплывшие под утро мертвецы.
Не буду плакать и жалеть не буду,
Никчемность ощутив свою сполна.
И правду, ненасытную паскуду,
Найду на дне бокала для вина.