Когда за исстрадавшийся Алеппо,
не обойдённый лютою бедой,
терзаемый аль-нусровцем свирепым,
благословлён на подвиги судьбой,
за поруганье девственной Пальмиры,
оплакивавшей гордости свои,
игиловцу отмстить, во имя мира
для жителей и храмовых руин,
с прикормленными кликой Вашингтона
кровавыми убийцами людей -
отступниками Божьего Закона,
привыкшими к работе палачей,
на смертный бой идёт сирийский воин,
приблизив дня победного рассвет -
в своей мечте о подвиге, достоин,
наверное, с ним рядом быть поэт…
И, мысля встать в бою с лихим Игил
плечом к плечу с сирийцем, будто с братом -
на рубеже рифмованной строки
поэт себя почувствовал солдатом.