Не мог он ямба от хорея
И добродея от злодея,
И господина от халдея,
Как мы ни били, отличить.
А всех считал, как будто ровней,
Сажал за стол роднёю кровной,
Как будто под одною кровлей
Со всеми собирался жить.
Теперь зима под минус сорок,
Повсюду несъедобный творог,
На языках бездымный порох,
А я зачем-то бросил пить.
Чтобы ковшом, прибитым прочно
Звездой, серебряной цепочкой
К бездонной надо мною бочке
Звенеть и спящих разбудить.