***
Мы были молоды, бедны,
но жили весело и пьяно,
и бурно проносились дни
под джаз и фортепьяно.
Любили мы, любили нас,
светило солнце ясно,
и каждый миг, и каждый час
являлась жизнь прекрасно.
Пришли другие времена.
Мы, вроде, не бедны.
Забыли ноги стремена,
и руки не сильны.
Глядят из зеркал старики.
Неужто, это мы?
Походки стали не легки.
Метель грядёт зимы.
Но всё равно, но всё равно
на годы я не зол.
Люблю хорошее вино,
не очень - валидол.
***
Всю жизнь совершаю ошибки,
ошибку одну за другой.
Годы бежали шибко
да всё по кривой.
Ничто ничего не изменит,
всё катит своим чередом.
Удачи, потери, измены
за домом обходят дом.
Мы гоним, словно с вершины
куда-то в тартарары.
И стонут под нами низины,
мы стонем, упав с горы.
Случилось так, как случилось.
Ошибки исправить нельзя.
Годы сожглись, как лучины,
Прошлое в Прошлом, друзья.
Каждый душою светлой
во сне летал высоко.
стремился к мечте заветной,
груз, вскинув, на плечи легко.
Но жизнь оказалась сложнее.
Не каждому груз по плечам.
Груз рос, становясь тяжелее,
Грузней становился ты сам.
Но всё же не все, которые
достигли видных высот,
мечтали попасть в истории,
а просто трудились в пот.
И мне бы хотелось правильно
воздать тем хвалу и честь.
Прожили они, знать, праведно,
раз финиш достойный есть.
***
Я стал далёк
от шумной толкотни.
Болят мои измученные кости.
Стал быстро уставать,
когда приходят гости
и стал ценить
мгновенья тишины.
Люблю бродить,
где улочки тихи.
Смотреть на пальмы,
море и долины,
на снежные далёкие вершины,
укромно почитать
любимые стихи.
Иду по парку
летнею жарой.
Впервые полюбил
я здесь когда-то.
Желанные не исчезают даты.
Жизнь проживаю
в памяти порой.
Неловко сознавать,
что ты уже старик.
Тебе в маршрутках
уступают место.
Бодрюсь, мол, создан не из теста,
а только что
из кремния возник.
***
Луна краснела, будто от стыда,
Плывя по тёмному ночному небу.
И каждая отдельно взятая звезда,
Политике циничной на потребу.
Был создан в мире небывалый монстр
Для подлой, низкой и кровавой цели.
Создатели-отцы хвалу творенью пели,
Стал монстр всеяден вдруг и обоюдоостр.
Америка желает видеть мир
Перед собой коленопреклонённым,
На карте страны, как стрелковый тир
К обстрелам неожиданным готовым.
Америка хронически больна.
Страдает манией величья.
Россия перед ней не клонится одна.
Европа потеряла признаки приличья.
И мир волнуется, как море в шторм,
Что губит корабли, глотает суши.
Что станет с Человечеством потом,
Если ракеты упадут с небесной кручи?
***
Всё было, было под луной,
но не было конца,
когда погибнет шар земной,
а вместе с ним весь род людской
у Вечности крыльца.
И что потом, и что потом…
лишь темень, пустота…
и некому жалеть о том,
что в бесконечном, не земном,
там даже нет креста.
***
Видно так заведено судьбой,
что иду я, путаясь в следах,
озирая долгий путь земной,
груз, неся ненужный на плечах.
Подойдя к последнему причалу,
жду, когда Харон доставит лодку.
Если жизнь не повторить сначала,
там, сказали, тоже глушат водку.
***
Я пережил моих друзей.
Немеет в горле ком:
Я – из непризванных гостей
на празднике чужом.
А, кажется, ещё вчера,
печалью не теснимы,
мы проводили вечера
легко, как пилигримы.
Друзья мои уже ушли
в неведомую даль
куда-то за предел земли,
За чёрную вуаль.
И возникает мысль: зачем?
Зачем вся эта кутерьма?
Зачем живу, дышу, пью, ем
ведь впереди – ждет тьма.
И где божественный ответ,
где Истина легла?
Но хочется мне видеть свет,
чтоб мысль была светла.
***
Потомки изгнанных из Рая,
познав технический прогресс,
живём, от знаний изнывая,
под нас отравленных небес.
Казалось бы, чем глубже вдаль
идём дорогою умений,
должно быть меньше разрушений
синь Мир окрасит, не гризайль.
Но всё, как раз наоборот.
идёт война дурных амбиций
и в бойню, брошенный народ,
на поводке у всех полиций.
И, страшно думать, что потом?
С какой сорвётся мир орбиты?
Каким неведомым путём
утешимся, с бедою слиты.
***
Не на холсте, на грубой мешковине
широко написаны цветы.
Не просохли краски на картине,
приобрёл её любитель из Ухты.
Картина выпорхнет, как птица из гнезда.
Нет от неё ни слуха, ни привета,
где, вложенная часть прилежного труда,
слилась едино с замыслом сюжета.
О, сколько разлетелось картин-птиц
по весям, городам, и чуждым странам.
Я вёл дневник, судьба же тех страниц
печальна: уничтожена пожаром.
И всё, что находилось в мастерской
на тот момент, дотла сгорело.
Я год прожил – без дел мастеровой,
нет, я не жил: немое жило тело,
как овощ, без желаний и без чувств.
Но, слава Богу, всё в далёком прошлом,
но с болью вырываются из уст
слова о времени постыдно-пошлом.
Да, рухнул строй, и рухнула Держава.
Народ советский обнищал до нитки.
Покрылась грязью честь его и слава,
донёс в капитализм последние пожитки.
О, сколько раз ты, Русь, была на грани
погибели, но выстояв, цвела.
Всю жизнь твою сопровождали брани
и вот теперь до санкций сечь дошла.
Я верю, что теперь ты поведёшь хозяйство,
как самая рачительная мать,
Чтоб страны некие, испившие зазнайство.
о санкциях не смели помышлять.
***
Заклятые враги России
На генном уровне враги.
Из глубины времён такие:
Прогнили злобою мозги.
Клеймят по-чёрному Россию
и санкций катят череду
От демократии мессии,
затеяв в мире чехарду.
Несут разруху и насилье
Объяли пламенем Восток,
На Европейское обилье
Швырнули беженцев поток.
Как будто служат злой религии
и той религии верны,
неандертальцы от политики,
забыв уроки старины.
Прощай, Европа зажиревшая,
прошли благие времена.
Ты, свежей кровью обмелевшая,
вольют другие племена.