Раскаленный, притих Назарет…
из окна вдруг гортанное соло…
от угла, напряженно-сурово,
смотрит темный сощуренный дед…
Все – знакомо, так явно знакомо…
За углом, знаю, дом со столбом,
с чуть покатой ребристою кровлей,
с темным, со-свету, портиком,
низким крыльцом
и двором небольшим, что окроплен
резким светом
сквозь прорезь листвы …
И плечом прислонившись к забору
- так знакомо,
так ясно знакомо, -
смотрит Он…
Цвета ранней весны
синий плащ.
Глубоки и просты
взгляд, движения, облик;
в зернах глаз
прорастает улыбка;
взгляд, как брызнувший
отзыв и оклик;
тени в веках сини и густы…
Так насыщенна плавность руки,
так покойно движенье плеча,
Меж губами
зажата травинка.
За спиной – ствол
смоковницы…
снимком
проявляется оттиск строки…
Тонкий лик
чуть лукав
и включен
в жизнь и эту, и ту – единеньем…
Мне – предзнанием, знаком, прощеньем, -
наяву
сквозь завесы времен.
Тени меркнут
меж складок плаща,
темной заводью
кутают шею,
и стекают, фонтаном плеща
с голубого хитона…
Шалея
от жары - пес в канаве лежит,
вялых мух
с тихим щелкая всхлипом.
Духом яблок, садами разлитом
воздух – плотной вуалью расшит.
Запах яблок,
и свет, и покой,
плеч движение,
взгляд и улыбка
- все так явственно, зримо
- и зыбко
за чуть влажной, цветной пеленой.