12
Зимой семнадцатого года
Последовал её арест,
Улики всякого их рода
На судьбе поставят крест.
В «Палас-отель», к ней прямо в номер
Явился сам полиции шеф,
Он на арест ей вверил ордер,
Довольно нам вещать Ваш блеф.
Её содержат в Сен-Лазаре,
В тюрьме Фобуре-сан-Дени,
Она достойна высшей кары,
Остались считанные дни.
Она сейчас же шлёт прошенье,
Напрасный отменить арест,
«Я не виновна в подозренье,
Я не достойна этих мест».
Допросы длились месяцами,
Вёл следователь Бушардон,
Лишь писарь был свидетель драмы,
А адвоката – нет, «пардон».
Он был на первой и последней
Из всех четырнадцати «сцен»,
В них много ярких наблюдений
Ладу агенты «взяли в плен».
В её делах и справки банка
О деньгах из другой страны,
И масса радиограмм на бланках
От им враждебной стороны.
И доказательства попыток
На родину бежать свою,
Флакон чернил для писем скрытых,
А в общем, как агент в строю.
Умелые все оправданья:
Флакон – в нём щелочной раствор,
В интимных целях для спасенья
От всех известных личных «ссор».
А деньги – высланы бароном,
Барон Капеллен – близкий друг,
Не может всё быть, как законом,
Для задержанья нас, подруг.
Но Башардон вёл дело гордо,
За вопросом слал вопрос:
-- Скажите мне, мадам, Вы твёрдо,
Когда вершили свой «гипноз»;
В момент, когда Вас вербовали
Быть верным Франции бойцом,
Вы, почему нам не сказали,
Спокойным сделавшись лицом,
Что Вы уже -- агент немецкий,
Другой враждебной нам страны,
Двойной агент, вопрос не детский,
Опасен, труден для войны.
-- Да, в близких отношеньях
Всегда была за рубежом,
Я – танцовщица, положенье
Покинуть заставляет дом.
Вращалась я среди военных
И светских всех больших чинов,
Людей, конечно же, не бедных,
Людей с достаточным умом.
Но мысли все о шпионаже
Мне в голову не лезли вдруг,
Я в том не понимаю даже,
Кто враг нам, а кто нам и друг.
А вот во Франции – попытка
И было несколько причин,
Война и денег нет, что пытка,
И я решилась на почин.
И человек, любимый мною,
Живёт во Франции – мой друг,
И я решилась быть такою,
И то не сразу, и не вдруг.
А я поехала в Вогезы
С ним окончательно решить,
Меж нами есть ещё «протезы»
И как нам дальше надо жить?
Мне денег много обещали
И я старалась, как могла,
К тому же, я ещё в начале
Имена все назвала.
Уже во время всех допросов
Французам чётко удалось,
Как дополнение к вопросам,
«Шпионскую сломать ей ось».
Расшифровать все сообщенья
Для их агента, явно ей,
Что стало лишним подтвержденьем
Двойной игры ещё ясней.
В последствие писал об этом
Сам следователь Бушардон:
-- «Мне осветилось ярким светом
Её враньё под «явный стон».
Снабдив майора рядом данных,
Каких, сказать я не могу,
Ценились центром среди важных,
Как помощь явная врагу.
Среди вращаясь офицеров
И важных светских всех кругов,
Пленяя красотой и верой,
Ждала от них всех важных слов.
Причём, умелые вопросы
Обогащали ей «багаж»,
Ломая явные «торосы»,
Когда их связь «входила в раж».
Она ж тверда вся в оправданьях:
«В Мадриде я служила вам,
С майора Калле, как заданье,
Тянула сведенья к «врагам».
«Но, Вы же не могли иначе,
Вам трудно стало просто жить,
Встречаться с Калле и, тем паче,
Нам это просто объяснить.
Уже давно вы с напряженьем
Всё ждали – вот грядёт провал,
И потому с присущим рвеньем
Крутили всё ещё «штурвал».
Подбрасывать нам информацию,
Шпионский метод всей игры,
Учитывали ситуацию,
К тому же, Мата, Вы – умны».