Грех просить о том, что дается даром и взывает сызнова к сказкам старым, и по капиллярам бежит нектаром, затмевая разум, что всех сильней.
Что не знает убыли или тлена - пробежит огнем по холодным венам.
Все пути приводят к зеленым стенам, все дороги кончатся у камней.
Я их не просила, не рисовала - излечилась колоколом, кимвалом, флейтой, вистлами - да навалом у меня сердечных моих врачей. Я не колдовала, не ворожила.
Сказки вредной все еще песни живы.
И течет по мышцам, костям и жилам тот сюжет, что кончился враз ничем.
На ступенях серых рисует маркер руны, пентаграммы, знак мысли жаркой. Они снова в сказку открыли арку, и сорвут корону, что ни надень. Совокупность дней, волшебства и споров обратит в руины еще нескоро эти стены, крыши, скамью, к которой я хожу паломничать каждый день.
У зеленых стен расцветают лица, и приходят здравствовать и молиться. Защитить сюжет от руки убийцы ни одно прошенье не помогло.
Наш творец и зодчий над картой замер - он сложил их в технике оригами.
Этот город проклят его шагами - они ждут меня за любым углом.
Этот город проклят, и сквер запятнан, пропозиция дураку понятна - этот фильм нам не отмотать обратно, не стереть, не выписать на кресте. Все пути ведут к изумрудным башням, хоть и башни эти что день вчерашний. Все ведет к финалу.
И ты отдашь мне тот тяжелый ключ от зеленых стен.