Лев Толстой увидел сломанный репейник — и вспыхнула
молния: появился замысел изумительной повести о
Хаджи-Мурате. Но если бы Толстой не был на Кавказе, не знал
и не слышал о Хаджи-Мурате, то, конечно, репейник не вызвал
бы у него этой мысли. Толстой был внутренне подготовлен к
этой теме, и только поэтому репейник дал ему нужную
ассоциацию.
Если молния — замысел, то ливень — это воплощение замысла.
Это стройные потоки образов и слов. Это книга.
Но, в отличии от слепящей молнии, первоначальный замысел
зачастую бывает неясен.
Константин Паустовский «Молния»
Неясен замысел. Нет пышных облаков.
Ни капельки дождя заветного, благого.
И нет репейника, как в замысле Толстого,
А есть сверлящий луч под белым потолком.
Вчера я долго размышляла о тебе...
Сегодня хаотичные движенья косны,
Туман стоит стеной, как вечность, на погосте,
Но грозовой настой вскипает вдалеке.
Ещё нет молнии. Пока томится плоть.
А нужно что: Шопен, - люблю его я слушать,-
Поклон, запавшее случайно слово в душу,
Бесцельное шатанье, мыслей колобродь?
Что осенит: луч света в капельке воды,
Нежданный разговор или сверчок трескучий,
Взлёт птиц, крик кулика, возок, остюг колючий,
Стихи Ахматовой, волшебные альты?..
Неведомо. Но всё ж ничтожнейший толчок
Окажется всех поисков и смут могучей.
Кристальный замысел - заветный случай,
Он молнии рождения сродни. В свой срок,
Поток объятия навстречу распахнёт,
Услышатся хмельные, плавные созвучья
Едва, соткётся кольцевая благозвучность,
Зарёю разродится тучный небосвод.
24.12.-26.12.2016