Всё торжественно и молчаливо
в до весны застеклённых лесах.
Серебра с синевой переливы
на деревьях, в снегу, на кустах.
В перегруженных ёлочных лапах
исчезает, петляя, лыжня.
Снежно-хвойный кочующий запах
Завладел монотонностью дня.
Я смотрю сквозь морозную призму
на берёз филигранный фарфор,
и опять открываю отчизну,
и её акварельный простор.
Нахлобучив огромную шапку,
подбоченился с вызовом пень,
будто эту полянку вприсядку
обойти ему попросту лень.
На внезапном, как взгляд, косогоре
оборвался проторенный след.
И шоссе, с расстоянием споря,
скоро выдаст в автобус билет.
На столбе «А». Скамейка и буква.
Лыжи связаны крепкой тесьмой.
И раскаты мелькнувшего звука
тщетно борются с тишью лесной.
Незаметно и мягко смеркалось,
надо мной звёзды ждут небеса…
И стою я, забыв про «Икарус»
в отведённые здесь полчаса.
Вот автобус мне фарами брызнул,
затихает прогретый мотор.
И во всём узнаю я отчизну,
и её беспредельный простор.
Лес пневматикой спрятали двери,
а в салоне тепло и покой…
Как же хочется в доброе верить!
И до неба коснуться рукой.
Где-то спрятавшись, ветры отстали.
По законам земным колеса
на закате шевелятся дали,
на леса набегают леса.
14. 12. 80 г. Даугавпилс.
*Картинка из интернета.
Благодарю авторов.