Я храню тот венок ещё с прошлого Йоля, Джек!
И вот – снова зима, заметает меня уже, за порогом – сугробы, и в ельнике не пройти.
Боги знают ли сами, зачем развели пути? Отчего мы с тобою на разных концах земли? Отчего в это лето гардении не цвели, и не пели малиновки утреню на заре?
Я ждала тебя в марте, в июле и в сентябре…
И сейчас сквозь витраж ледяной – мой усталый взор, а метель хороводит, вплетая его в узор.
Где сейчас ты, бродяга, расхристанная душа? Без свободы тебе и не выжить, и не дышать. Что влечёт тебя так на просторы чужих морей? Не посулы богов, обещания королей, не набитые золотом трюмы, не слава, нет. Не боишься ты вод бездонных, чумы и бед – гордо ветер лишь ловишь, открытою держишь грудь…
Только сердце моё – мне давно неподъёмный груз, слёзы солью и оловом плавленым – на венок. Горьки падуба листья, совсем как вишнёвый грог, что варю для тебя и шепчу: «Cлавный мой, родной, в очаге – треск поленьев, и снова стучится Йоль, год прошёл – повернулось извечное колесо, был и сон мне недавно, хороший да вещий сон, как печаль погорит и в снега упадёт золой.
Пусть хранят тебя все святые…вернись домой».