Скотт
(сюрприз – фантазия)
Теперь он знает жизнь вдоль и поперек,
И присаживается к ней с ясным спокойствием;
Облокотившись обеими руками.*
Флобер
Когда тебе исполнится полсотни,
Когда на море шторм, а в сердце лёд,
Жена давно ушла, и високосный
Год. Будто бы случайно настаёт, -
Когда не интересны стали деньги,
Пыл вдохновенья выгорел давно,
Когда уже написаны «Айвенго»,
Вдобавок, за ночь кончилось вино;
И горничная Марта хладнокровна.**
Не хочется тревожить ее сон.
И вот тогда, походкою не ровной,
По росомашьи, вон выходит он.
До Ратуши доходит, и невольно
Спускается на пирс по мостовой…
В портовом кабачке непроизвольно
Заказывает ром… И – по «второй» …
И что с того, что «нашумевший» автор?!
Жизнь не вернуть… Отбушевавших лет!..
На «третьей» вспоминает, что редактор
Даёт для новорожденных банкет.
… В редакции, в кругу друзей, забыты –
Бессонница, хандра… усталость, сплин…
Когда все темы старые избиты,
У жизни эпилог всегда один:
Ты переходишь в небыть шагом плавным,
Пока не опрокинешься в кювет!..
Так стоит ль беспокоится о главном,
Когда, выходит, главного и нет?!!
Когда на сердце пусто, не наполнит
Его былых волнений пышный гул…
- Очнитесь, Вальтер! Не грустите… ПОлно!..
К столу поближе двигайте свой стул!
- Для вас – сюрприз!..
- Сюрприз?! Скажи на милость! –
Я, кажется, сюрпризы разлюбил…
И дрогнула рука. Вино пролилось…
А в это время в комнату входил
Божок, в обличье девушки цветущей, -
Корректор из издательства, она –
Хорошенькая, стала всемогущей,
Поэзией, когда осенена!
Она читала звонкую балладу:
По комнате носились паруса,
Что видели лазурную Элладу…
То в графский парк неслись, в его леса
Охотники. И вся их кавалькада,
Листы бумаг сметая со столов,
В лице оленя видели награду,
Но тот скакнул в окно, и – был таков!
Она ему во след рукой махнула.
Овациями рвется тишина! –
А Вальтер, оторвав себя от стула,
К ней подошел. Смущенная, она
Пред гением всех рыцарей стояла,
Как только что проклюнувший бутон!
- Вы написали?!..
Девушка молчала…
Таким теплом теперь лучился он!
«Я Вас расцеловать готов, Мария!»
Но девушка уклончиво молчит…
Повторно напряженье воцарило…
И тут издатель вынес свой вердикт:
- Вы, вы, маэстро, это написали,
Когда вам было только двадцать лет…
Еще когда журналы вас кидали,
За вами не упрочив пиетет,
И рукопись, как рыжая лисица,
Зарывшись в снег, доныне пролежав,
Все ж дождалась такой прекрасной чтицы! –
Но Вальтер погрустнел. Руками сжав
Он голову, вернулся в круг застолья…
Потом изрек, - слова, как мышь, тихи…
В них не было, казалось, даже боли:
«О, сколько написал я чепухи!..»
А девушка куда-то запропала.
Пирушка набирала оборот.
Писатель в перекур ушел из зала,
Чтоб освежиться, в лестничный пролет, -
И там, у витражей, стоял. Ступени
Чуть скрипнули под женскою ногой.
Растаяла седая полутемень,
И робко так раздалось: «Дорогой!..
Я, глупая, вас только рассердила!
Простите, но… Я также напишу!..
Нет, лучше, лучше!!.. Хотя, то что было
Не властно ничьему карандашу!..
И в рот его – её вонзилось жало!
Две маленькие щиколотки луч
Пронзил, сквозь тучи вырвавшись державно,
По-прежнему – бессмертен и могуч.
И длилось то видение мгновенье,
И чувства Скотт удерживать не мог,
И лучшее его произведенье
Прочитывалось Мастеру меж строк.
29 декабря 2016г.
*Убеждения мужа мадам Бовари, в то время, как его жена собирается вступить на шаткий путь адюльтера.
** Если не сказать более – фригидна.