Роман фэнтези
Гл.1 Земля
Было серо, сыро и холодно. Обычная зима в большом городе. В очень большом городе, где почему-то решила проживать одна десятая часть населения громадной по территории страны. Волею судьбы город этот оказался на 55 градусе северной широты. Когда в мегаполисе начиналась зима, Адель невольно мечтала об эмиграции в тёплые страны. Но всегда что-то мешало: то ремонт, на который были ухлопаны все денежки, то осуждающее высказывание родственников, мол «где родился, там и пригодился». Думаю, это – обычная реакция человека, страдающего от холода и сырости, от грязи и плохих дорог, где, неудачно завалившись, приходилось потом до весны зализывать раны.
Едва подлечив очередную травму позвоночника, она отправлялась на берлинский форум по актуальным проблемам педиатрии. В её стране, как и в мире, впрочем, росло количество детских заболеваний, переходящих в наследственные. Это было видно невооружённым глазом даже с расстояния одной человеческой жизни. И как бы политики не пытались поднимать волну дискуссий об экстремизме, неуважении к власти, о ценах на энергоносители и угрозах целостности государства, жителю планеты Земля, как и прежде, хотелось иметь уютный дом, здоровую семью, добротную пищу, чистую воду, свежий воздух и работу на завтра. И нет в этом ничего нового, и это – совершенно нормально. И если, окружающие нас, потомки становились предметом нашей гордости и восхищения, значит, наша жизнь двигалась в правильном направлении, не зависимо от созданных человеком проблем и дискуссий.
Всё остальное было от лукавого, вернее от нежелания думать и делать по совести. В конце концов, можно и спросить, хотя вопрос этот будет, скорее, риторическим: «Ребят, а на кой шут мы содержим всех вас вместе с дипломатическим корпусом? Загляните в ваши должностные инструкции и делайте, наконец, свою работу хорошо!»
Но это – с точки зрения индивида. Исторически и объективно все цивилизации, в результате каких-то причин, проходили путь через стадии развития, расцвета и укрепления, а затем – угасания и распада.
Перед тем, как в очередной раз приложиться на скользкую дорогу своего ареала обитания, она летала на Байкал, в местечко, где градообразующим предприятием был алюминиевый завод. Там уже царила зима. Снег, цвета производимого металла, покрывал всю округу. Мороз был минус двадцать. Завод, который и в начале двадцатого века работал, видимо, так же, сразил своим видом и устройством. На подъезде к нему, даже показалось, что это – давно заброшенное производство – настолько вокруг было тихо и запустело, только дым или пар куполом собирался над территорией.
Плавильный цех, где стояли огнедышащие ванны с расплавленным криолитом, просто не имел одной стены – там были опорные колонны. Жар от электролизных ванн естественным путём выходил на улицу, создавая плотную паровую завесу. Рабочие, облачённые в защитную одежду, периодически поворачивались к алюминиевым ваннам спиной, чтобы согреть её и остудить немного лицо. Производство глинозёма из бокситов происходило на том же заводе, и оно тоже было «грязным». Естественно, делегация попросилась на очистные сооружения. А их, под разными предлогами, понятное дело, туда не пустили. Стоит ли говорить, что положение со здоровьем людей в этом городишке было катастрофическим. Женщины не вынашивали свою беременность, а если и случалось, то дети рождались с патологиями. Разговор с местными коллегами был жарким и со слезами на глазах, разговор с местной властью, семьи которой там не проживали – был пустым. И таких мест в стране, да и на планете – ох, как много! Вот с этими мыслями и ощущением побитой собаки она и проболела.
Для поездки в Берлин ей удалось выкупить двухместное купе в СВ второго класса новенького поезда, начавшего курсировать в Европу. Была суббота, её провожали. В час пополудни она должна будет отправиться в это предрождественское путешествие на форум, а потом ещё увидеться там со своими друзьями. Уже завтра утром её встретит берлинский Остбанхоф. Впереди около двух тысяч километров пути, города, разговоры, лица. Поезд она любила больше, чем самолёт, а тем более - такой уютный! Войдя в купе, она поставила на сиденье свою дорожную сумку, с удовольствием разулась, натянув, подаренные внучкой, симпатичные шерстяные носки, и тут же, кряхтя, подняла ногу, чтобы показать ей в окно, как это здорово! Они ещё раз помахали друг другу и послали чмоки-чмоки. Поезд тронулся, а она вынула свой ноутбук и уютно устроилась у окна, потуже затянув талию в ортопедический корсет – спина ещё болела.
Дверь была чуть приоткрыта. За ней слышалась правильная немецкая речь – это говорил проводник – симпатичный молодой человек с копной волос цвета пшеницы и очаровательными веснушками на лице: «Биттэ, фрау Марта…» Это, редко встречающееся, имя всколыхнуло её глубинную память. Вскоре и сам он появился в дверях. Вернее, сначала появилась его незабываемая улыбка до ушей с чудесными зубами.
«Вот тебе и Чеширская Улыбка! - подумала она, - ведь в детстве меня звали Алисой».
Молодой человек был, кстати сказать, обладателем прекрасного сценического баритона, так не вязавшегося с его внешностью. Но среди немцев такие голоса – не редкость. Он попросил её билет и паспорт, чтобы проделать необходимую формальность, ненавязчиво ведя при этом вежливые разговоры. Говорил по-русски с лёгким акцентом, иногда путая окончания слов, где было несовпадение родов с немецкими.
- Очаровательная у Вас внучка – на ласточку похожа! Она – китаянка?
- Она давно уже русская, - ответила Адель. Слова о ласточке и бейджик на униформе, с именем Martin Leonhardt, уже насторожили её. Такие совпадения не бывают случайными.
- Похоже, вы очень привязаны друг к другу.
- О, не то слово! – и чтобы избежать дальнейших расспросов, Адель перешла к рассказу о милых глупостях. – Она у нас поёт ещё до того, как научилась говорить. Ей пять лет и малышка посещает класс вокала в музыкальной школе. Первый её выход на сцену с микрофоном, а это была репетиция концерта, запомнится мне на всю жизнь. Таких малышей было трое. Когда их вывели на сцену, началось нечто невообразимое. Одна юная артистка стала чесаться и обираться, словно её кусали блохи; другой не знал, куда девать свои руки, и проделывал с ними всевозможные манипуляции; а наша, хотя и не робкого десятка, влезла под рояль, и свою партию пропела оттуда, да так тихо, что никто ничего не понял. Зато дома она поёт так, что соседи слышат.
Они рассмеялись. С лёгким поклоном Мартин ушёл, и Ада уткнулась в свой ноутбук, чтобы записать то, что так неожиданно вышло из подсознания. Совпадения сегодняшнего дня ещё больше подталкивали к этому.
В стародавние времена Земля стала домом наших предков, собранных здесь из разных звёздных систем и, даже, разных галактик, а для многих – истоком. Сначала ценность личности человека была абсолютна, как и его божественное первородство, но он почему-то этому не поверил. Тогда и начали происходить непредвиденные изменения.
Трудно было, видимо, понять всю сложность этого живого организма – Земля; осознать свою миссию здесь, найти ключ к разгадке тайны бытия. Конечно, «ключ» этот искали, даже за пределами Солнечной системы, не говоря уже о том, что спускались на дно океанов и углублялись в недра Земли. А он спокойно лежал в сердце каждого. По мере смены эпох и рас, происходило уплотнение человеческого тела. Представить себе это совсем не просто, придётся пока принять на веру. Человек терял свои первозданные возможности, но в борьбе за существование, осваивал возможности технические. А поскольку творение техники было уделом немногих, и остальные становились лишь пользователями прогресса, человек начал впадать в относительную деградацию.
Кроме того, в обители земного человечества приоткрылась дверь в царство возможной материальной сытости, доставшейся слишком дорогой ценой. У этой-то «двери» и развернулась жесточайшая физическая борьба, ибо одна часть населения голодала, проживая в страшной нищете, тогда, как другая, достигнув материального благополучия, стремилась к новым благам. В низшие слои Шаданакара сбрасывались миллиарды душ, отдавших за «чечевичную похлёбку» своё божественное первородство, либо возомнивших о своём преимуществе над себе подобными, путём насилия и узурпации власти. Колесо Сансары раскручивалось, словно маховик громадной машины.
То, что для истории – миг, для человека – вся его жизнь. Впервые мы встретились с Водолеем (буду называть его так) на планете Земля в конце второго тысячелетия от Р.Х. Вернее не с ним, а с ними. Он и жена его – Элл были, воистину, единым целым, были парой по замыслу Всевышнего. Они абсолютно дополняли друг друга, будучи на Земле уже не первое своё воплощение.
Я-то – волк-одиночка, до любопытства любознательный, перемещавшийся по Вселенной вдоль и поперёк и оказавшийся на Земле, как тут говорят, «в самоволке». Мне очень хотелось попасть в мир, где происходила жёсткая борьба сил добра и зла, где творилась эволюция, где складывалась история космического масштаба. Наверно, во время учёбы я плохо усвоил материал на уроках космогонии, иначе серьёзней отнесся бы к опасностям, поджидавшим меня здесь. Но почему-то голографических картин земной жизни мне было мало, и так уж хотелось окунуться в атмосферу событий космической важности, что я рискнул!
Это оказался весьма сложный мир. Вернее сказать, система взаимосвязанных физических и трансфизических слоёв, объединённая общностью процессов, протекающих в ней, и называемая брамфатурой. В большинстве таких систем Галактики Млечный Путь, как и на Земле, основной процесс, объединяющий слои, является процессом борьбы провиденциальных и демонических сил. Имеются системы, полностью подпавшие под демоническую власть, и такие, которые уже от неё освободились.
В Шаданакаре – это собственное имя системы планеты Земля, состоящем на то время из более двухсот разноматериальных и иновременных слоёв, мне предстояло научиться жить в трёхмерном пространстве и линейном времени причинно-следственного мира. Я, в конце концов, оказался в Энрофе – том слое системы, где пребывает воплощённое человечество. Трёхмерное пространство – это, если позволите, куда ни шло… а вот линейное время, когда прошлое и настоящее ты можешь совместить только через свою память, а будущее вообще недоступно сознанию, и ты каждый момент своей жизни переходишь из реальности в неизвестность, которая должна стать твоей новой реальностью и может породить совсем непредсказуемые последствия – это то ещё испытание!
И всё это повторяется, пока ты там существуешь! Тут уж пришлось напрячь все свои возможности! И совсем не просто было воссоздать структуру миров восходящего и, ещё важнее – нисходящего ряда, чтобы, не дай бог, не застрять там.
Благо, что до меня на Земле были посвящённые, оставившие труды на эту тему. Вот их-то я и начал лихорадочно изучать, пребывая на Земле то в тонком, то в плотном теле.
Надо сказать, что, оказавшись в Энрофе, я очень быстро был обнаружен Галактическими патрульными службами, ибо дело своё эти ребята знают чётко. Моё же дело было передано в Синклит – сонм просветлённых человеческих душ, обитающих в высших слоях метакультур человечества, называемых небесными странами, или затомисами.
«Ничего себе – влип!» - думал я тогда, предполагая, что разберут меня до шельта, то есть, до первого из материальных вместилищ монады вместе с её божественными свойствами. Именно шельт является тем «я», которое совершает своё странствие по низшим слоям ради их просветления. Но Синклит решил, что я ещё могу пригодиться в том виде, которого достиг. Для чистоты эксперимента я должен был стать землянином, вернее землянкой, нет – земляникой… фу, ты – запутался совсем.
В общем, я стала жительницей Земли, выбрав себе вполне симпатичных родителей – художников, застряв пожизненно в Энрофе. Ребёнком росла, в основном, у бабушки – интеллигентной провинциальной учительницы, дочери священника, и помню себя лет с пяти. Благодаря тому, что явилась я сюда не из миров посмертия, глубинная память моя была в некоторой степени сохранена, что отнюдь не упростило моего существования. Если кто-то думает, что бытие человеку дано не свыше, то скажу вам, он заблуждается. Существует масса способов, чтобы земной индивид прошёл тот путь, который ему предназначен, ибо путь каждого отслеживается, путь каждого несёт в себе определённую миссию, и работают над этим вовсе не профаны, набранные по объявлению.
А вот, решения, которые мы на этом пути принимаем – это словно экзамен: если не сдал – тебя ещё раз подведут к данной задаче. Сколько раз? По правде говоря, не знаю! Видимо, пока на тебя терпения хватит. Ну, а если и тут оплошал – «милости просим!» Закон Кармы, хоть и был вымаран из Библии, но его никто не отменял. На одном жизненном испытании я срезалась трижды. Это было замужество. Кажется, образ спутника жизни, засевший где-то глубоко в подсознании, ну никак не соответствовал земным критериям!
Я была слишком самодостаточна, цели мои не соответствовали обычному земному проживанию, отношение к материальному – тоже, а темпы духовного роста казались такими замедленными! Да ещё – нелёгкий быт и неустойчивый морской климат отнимали массу сил, времени, здоровья… однако – грех жаловаться – на Земле есть куда более суровые места!
Но были в земной жизни существа, ради которых всё это стоило стерпеть – дети. Что и говорить, они были прекрасны, хотя абсолютно беззащитны при рождении, но с громадным потенциалом. Это была глина, из которой ты сам, словно творец, можешь изваять самое лучшее, на что способен. И я, так сказать, выпросила себе ребёнка, хотя предупреждали, что это отбросит меня в развитии на много лет назад. Но я же хотела прожить земную жизнь! И ребёнок поставил меня прочно на ноги. Я превращалась из волка-одиночки в волчицу, готовую зубами драться за своё логово и детёныша, что было просто необходимо в земном существовании. Я познавала жизнь земную во всех её трудностях и радостях. Несмотря на постоянную занятость, всё же успевала подрастать духовно. Образование приоткрыло мне тайну бытия и восхождения так, как их воспринимали на Земле, в Энрофе.
Этот мир стоял на пороге смены эпох и слияния многих наук и религий в систему знаний – синергетику – относительно новое тогда междисциплинарное направление научных исследований в открытых нелинейных системах. Понятие «нелинейность» сопрягается с понятием «необратимость» процессов, под которой подразумевается их разомкнутость, неповторяемость состояний системы, невозможность вернуться к исходному её положению.
Вступив в эту игру, Энроф – наш физический мир – едва ли предполагал вероятность невозврата. Но было поздно. «Стрела времени» этого открытого темпорального мира, в котором в каждый момент в игру могут вступить всё новые силы и возможности, была запущена.
В мире своего пребывания, на Земле, я пыталась встретить своих. Почему-то была уверенность, что не одна я там такая. Земляне были очень неоднородны по своему развитию: в то время, как одни находились на, совсем уж витальном уровне – подвластные только своим потребностям да эмоциям и, выражавшие их, не задумываясь; другие становились выдающимися мыслителями, учёными, творцами, духовными провидцами, достойными стать руководителями наций. Но, к слову сказать, всё складывалось иначе. Наверно, потому, что у большинства не было веры в дальнейшее существование, в своё высокое предназначение, а миром правила сила.
2016 г.
Фото из интернета