Бородат, толстоват, кряхтит,
Хмелем разя качается.
То в ноги, то в небо глядит
На звёзды, луну-красавицу.
Бубня несвязное в нос,
Спотыкаясь, колени пачкая.
Отдуваясь смеётся. Полз
По дороге с морскою качкою.
Забрано синим небо,
Сумерек с лаем пёс
Поля убирая хлебом,
Солнца листы унёс.
В своё село не дошёл,
Спьяну свернул не туда.
Рубахи скрипит каждый шов,
Сыплет крошками борода.
Лента дороги всё вьётся,
Не слышно оград домов.
О кочки мысами бьётся,
Труб не слыхать дымов.
Меж холмов, обнимавших тропку,
Огонёк засверкал в ночи.
Волоча еле пьяные ноги,
Усмехаясь в усы урчит.
Ни села, ни деревни, ни города,
Одинокий трактир у обочины.
На раскрытых воротах вороны,
Дверь из грубых досок сколочена.
Мужик слышит смех и чоканья,
Облизнувшись, толкнул ногой.
Его тут же сгребают в локти,
Торопясь от дверей долой.
Лица вокруг только добрые,
Воздух прошит кислой брагой.
По плечам его хлопают дробно,
В улыбках сверкающих рады.
Так тепло и уютно в зале,
Мужик снова пьёт и пьёт.
Лично дворА хозяин
Ему из кувшинов льёт.
И можно остаться на ночь,
Вот так да. Это лучше, чем
У дороги морозить кости,
И спину ломать зачем.
Дурака раскидало по стулу,
В кружках мутных уставлен стол.
Но слышит сквозь ватные гулы
Не только привычный звон.
Уставившись крепко в пойло,
Он не смотрит вокруг да около.
Но вместо шагов проходящих -
Всё чаще и чаще цокот.
Вот так вот - это диво пьяных,
И внимание не обратя,
Достаёт из-за пояса кошель –
Заплатить. До сна уходя.
Самолично хозяин щедрый
Принимает монеты из рук.
Только его ладони
Покрывает чернейший пух.
Ногтей вместо – кривые когти,
Хозяин стоит и ржёт.
Мужик, упираясь в локти,
Голову вверх и вот –
Перед ним в чёрном грязном мехе
С улыбкой игл зубов
Заливается в глупом смехе,
С головы острых пара рогов.
Бледнея в сипящем страхе,
Со стула чуть падая на пол,
Соловелым безумным взглядом
Осматривает всю хату.
За столами сидят мирно черти,
Обивают себя хвостами.
Лакают кислое пойло,
Языками шипя хлыстами.
Секунда и тихо стало,
Провернувши головы все,
Заскрипели промеж столами,
Идут к мужику, точно в сне.
Онемели от ужаса руки,
Неуклюже упал на зад.
Черти всё тянутся ближе
И глазами его едят.
Дикий крик страха, плача, боли,
Потерявши сознанье упал.
А очнулся к утру он в поле,
И трактир в никуда пропал.
Трясётся и водит взглядом,
Трава как трава да кочки.
Только кошель валяется рядом,
На рубахе закуски крошки.
Затылок отбит о землю,
Дрожа, озираясь порой,
Не молвя и слова в ужасе,
Он с похмельем пойдёт домой.