Было это в начале восьмидесятых, сразу же после празднования Нового Года. Тогда еще не додумались двухнедельные каникулы устраивать, поэтому чуть ли не из -за праздничного стола я оказался на буровой, где вместо привычного грохота и шума стояла мертвецкая тишина: только одна деска молотила, подавая энергию в вагончики вахтовиков, которые никак не могли настроиться на привычный рабочий лад. Наше появление на буровой вызвало некоторое оживление, так как мужики уже целую неделю торчали на вахте, а мы только что приехали из Сургута и , конечно же, привезли с собой запасы спиртного, хотя всевозможными инструкциями нам это делать категорически запрещалось .Но так устроен русский человек, что он пренебрегает всеми запретами и живет так, как ему хочется. А у меня в этот день одно было желание - это хорошенько выпить и побалагурить в теплой компании. Как - то так получилось, что я с праздничного стола прихватил пару бутылок коньяка, которые в итоге спасли мне жизнь.
А дело было так. С буровой по «кустам», то есть еще по не освоенным скважинам, нас, освоенцев, должен был развести рабочая лошадка тундры вертолет Ми – 8. Наш мастер Иваныч, сорокалетний грузный мужик, то и дело заскакивал в наш вагончик и говорил, что за нами с минуту на минуту должен был прилететь вертолет. Я как сейчас помню, уже пару стаканчиков принял на грудь, и как про меня говорили в народе, стал невероятно отважным, поэтому когда Иваныч со своим давай - давай в очередной раз стал нас гнать из теплого вагончика , я ему прямо заявил:
- А я сегодня работать не буду. У меня сегодня законный выходной.
Иваныч от моих речей даже опешил, так как мое заявление могло повлиять на поведение всей бригады, в которой чего греха таить, я был в большом авторитете, так как очень грамотно выполнял порученную работу. Меня уже давно сватали в мастера, но я кивал на свой молодой возраст,
а если честно признаться мне не хотелось выступать в роли пастуха, так как северный люд не так-то просто организовать и построить. В общем, роль простого работяги мне больше нравилась, и мне не хотелось ее менять на собачью должность мастера.
- Тогда я на тебя напишу докладную на имя начальника отряда - стал мне угрожать Иваныч. - Надоели , Игорь, мне твои фокусы. Ты мне работу бригады срываешь своим возмутительным поведением.
- Хоть три телеги пиши - расхрабрился я. - У начальника отряда лежит на столе мое заявление на недельные отгулы, подписанное лично им.
- А я сейчас это проверю, - сказал Иваныч и стал звонить по рации в контору. На мое счастье, начальник подтвердил, что он мне разрешил после Нового Года гулять целую неделю. На буровую я приперся из чувства солидарности, мол, без меня мужики не справятся. После выпитого коньяка мне что-то расхотелось торчать на холодной скважине, и я решил предаться вольному образу жизни,
тем более я все делал на вполне законных основаниях. После звонка Иваныча, еще у человек восьми обнаружилось, что они, как и я, тоже на всякий случай, написали заявления на отгулы и тоже решили свое конституционное право на отдых тут же реализовать. Одним словом, как не велико было желание заработать лишнюю деньгу, но мой коньяк оказался для многих спасательным кругом в бурном море жизни.
По своей натуре я человек не скандальный, легко иду на компромиссы, тому же Иванычу много раз шел навстречу, почти всегда не отказывался от сверхурочной работы.
Иваныч, как говорится, сменил гнев на милость:
-Прошу тебя, Игорь , об одном - упрашивал он меня . - Выйди сегодня на работу, я тебе лично неделю отгулов выхлопочу.
-Зачем мне, Иваныч, твои отгулы? - говорил я растерянному мастеру. - Мне свои девать некуда.
После того случая я искренне поверил, что на свете есть Промысел Божий, некая спасительная сила, которую еще
называют Ангелом - Хранителем, так как я твердо решил, что не на каком вертолете не полечу и проведу весь день в компании буровиков, среди которых было немало моих друзей.
Еще пару раз Иваныч заскакивал в вагончик и чуть ли не на коленях упрашивал меня лететь вместе с ним.
- Не полечу - в очередной раз отрезал я и выпивал живительную влагу дорогого коньяка.
К обеду обещанный вертолет прилетел и мы все дружно вышли из вагончиков : те кто улетал, и те кто оставался. Чего греха таить, но первые завидовали нашей предусмотрительности и желали нам веселого отдыха. У меня, несмотря на хмель в голове, было такое предчувствие, что обязательно что - то случиться. Почему - то было тревожно и тоскливо на душе, хотя на вертолете я летал сотни раз.
А теперь представьте такую картину : винтокрылая птица, поднимая возле себя облако снега, начинает подниматься вверх, мы уже начинаем прощально ей махать руками, как вдруг глохнут турбины
и многотонная махина, будто камень на излете ,резко падает вниз и начинает гореть. Прошло много лет, но мне до сих пор часто снится объятый пламенем вертолет, в котором погибло очень много моих настоящих друзей.
И теперь, когда я наливаю себе стопку коньяка, то я думаю о нем не только как живительном, но и спасительном напитке, сохранившем мне жизнь.
Рассказ записан со слов Игоря Турикова