Будет в небе январском стынуть
Голубое, как смерть, стекло.
За которым не Бог, мужчина
Извлекает своё ребро.
На поверхность доски гладильной
Под расплавленный ход руки
Снег упавший подставит крылья,
Очумев от глухой тоски.
В позолоченном круге тверди,
Истончая любовный свет,
Постареешь и ты, мой Брейгель,
Через тысячу долгих лет.
***