Я, не емши четвёртый день,
Чуть сознание не теряю.
И иду я,
идти не лень.
За еду я
убью,
я знаю.
На подходе к "кварталу жилы",
Совокупность, как порча, — в роде.
До последствий, где дым служивый
Ест, обжигает, ходит;
Греют руки смертельно больные —
Те, что боятся гоненья.
Их аргументы тройные
Вне всякого определенья.
Тут переходным этапом
Сосредоточены урки.
Их не накрыли халатом —
Просто не приняли в дурке.
В "месиве состраданья"
Я оказался вольно.
С шагом и шагом в молчаньи —
Больно, и больно, и больно.
В переулке дальнейшем
Батон достают из куртки.
С видом, со злобой сильнейшей
Вгрызается голод столь жутко
В моё ослабевшее чувство
Достоинства и состраданья.
[Мне (как и вам, дорогие)]без греха нагрешить — не искусство,
А животное лишь состаянье.
Попытав в организме намёки
На малые свежести доли,
Вздунул в секунду я щёки
И рванулся в инстинкте голи.
О! я погань какая!
Понимаю я! понимаю!
У кого "кровь такая ж дурная"
За собой то же самое знает.
Встрепенулся! запрыгал несчастный —
Не старик, не мальчишка, а взрослый!
Вскрикнул тяжёло, но ясно.
Но насколько же поздно! Как поздно!
Спотыкался, бежал, спотыкался.
И орал, что в нём есть только мочи.
Нагонял его я. Он пытался
Улизнуть под покровом ночи.
Осторожность — большое дело —
Не из вечности отказало.
Та пора, что прийти не смела
Здесь и сейчас настала.
...Он задавлен остался машиной,
Выбежав на дорогу.
Куртка-плащ его очень длинный
Накроет ему одну ногу.
Мне достался батон испечённый.
Хвать — и я утоляю потребность,
Вторично приговорённый
К наказанью за низкую скверность.
Сколько же времени нужно,
Чтобы я осознал всё и понял?
Да и знать, что бедняга — натужно!
...Даже не похоронен!..