В руках у меня была ручка,
На столе - девственный лист.
Моя душа была в попытках выдавить из себя чувства,
Но разум, как и бумага, был кристально чист.
Мне хотелось все тебе сказать:
Ни шепотом, ни криком, а словами,
Написанными от руки, моим нарочито каллиграфическим почерком,
Которые когда-то говорили друг другу мы сами.
Вот, что-то вышло. Что-то будет написано.
Ан-нет. Перечеркну к чертям!
Лист скомкан. Господи, что за ребячество...!
Минуты за бумажкой сводятся к часам.
Эти помятые чувства, эти ненужные предложения.
Все это глупо, несерьезно, пускай и намеренно
Тебе же - неинтересно, тебе же - просто смешно.
А внутри все ворошится, и гниет умеренно.
Хотелось все написать. Хотелось выслать даже.
И конверт был, и марка на нем.
Но отчего-то лист не в пасте, а в какой-то саже
Я перечитываю написанное, и руки тянутся перетянуть шею ремнем.
Ей-богу...
А лист бумаги пах бы моим парфюмом.
Или даже ароматом на сгибе локтя.
Увы, но на конверте не окажется твоего адреса в нижнем правом углу,
И в этом будет своя столовая ложка дёгтя.