Я жил в домах, где винные пары
стояли на часах по стойке
"смирно".
Что даже самые невинные дары
мгновенно обретали запах спирта.
Где без дверей дурели косяки.
Где в половицы втаптывали ужин.
Где на крюках томились поплавки,
светя свои вольфрамовые души.
Там дух табачный опадал зерном
на кафель, стулья, половицы, спины.
Дух был во всём, что обладало дном,
или, хотя бы, устьем горловины.
Там в зеркалах, раздробленных под хруст,
я видел то, что было мне нужнее:
щека, висок, глаз (одинок и пуст);
в листве хоронят двух воздушных змеев...
Там жили те, что "хвор" или "хвора",
но расцветали на любую жидкость.
Как правило имелась детвора.
В иных щелях подёргивалась живность...
Сочились чашки.
Капало с локтей.
Густели речи. Выражения плыли.
И, растворяя в памяти гостей,
я пробуждался в мокрых пятнах пыли.